Союз нерушимый

Каштанов Михаил

– Николай Николаевич! Да как же так... Ведь и расчеты, и проектирование Ваши. Да и ...

– И не спорьте, со старшим по званию.
– Поликарпов широко улыбнулся.
– Без Вас мы бы мимо этой идеи прошли. Стереотипы, это страшная вещь! Так что, метод этот Ваш и ничей другой. И вот еще что. Я вижу, Вы умеете не только хорошо летать, но и очень нестандартно мыслить. Поверьте мне, это редкое качество. Вы не хотели бы попробовать свои силы в конструкторской работе? С ответом не торопитесь. Знаю, что сейчас такие летчики нужны в армии. Но если надумаете, обращайтесь. В нашем КБ Вам всегда будут рады. Будущее именно за Вами - летчиками-инженерами. И если будут какие-то новые идеи, то Вы тоже про нас не забывайте. Рассмотрим и поможем. Я Вам это обещаю.

На такой, весьма дружеской, ноте и расстались. Поликарпов ушел, прихватив с собой

кипу бумаг и чертежей, а Родин остался дожидаться Чкалова.

За стенами кабинета жил своей напряженной жизнью аэродром. Через открытое окно доносился рев моторов и голоса людей. А Сергей сидел, тупо уставившись на опустевший стол. Привычный шум не мешал. Мысли в голове бродили весьма далекие от аэродромной жизни. Ведь вот так, нос к носу, с реальностями этой жизни он столкнулся впервые. Слишком сильно все предыдущие года был занят собой и небом. Всё остальное проходило как-то мимо, не затрагивая. 'Прям эйфория какая-то! Мир небесных грез и наркотического опьянения. А ведь ты, Сергей Ефимович - эгоист. И это, как любил выражаться наш Док, не определение - а диагноз. Или у тебя все как в поговорке: 'Пока гром не грянет, мужик не перекрестится'? Хотя причем тут это. Гром уже давно гремит. Скоро такая гроза разразится, что всё на этом шарике вздрогнет! Вот только ты этого слышать не хотел. Пока лбом со всего размаху не приложился. Для тебя главным стало летать. А думать за тебя кто будет? Товарищ Сталин? У тебя ведь в голове есть многое из того, что сейчас не известно. У тебя есть готовые ответы на те вопросы, к решению которых пока не знают, как и подойти. А ты? Пора тебе Сергей Ефимович из своего мирка вылезать, если хочешь быть достойным этих людей и этого времени'.

Легко сказать 'вылезай', а привычка не пускает. Ведь намного проще было бы как раньше: свой полк, своя эскадрилья, свои товарищи, а остальное оно где-то там, под любимым небом. Собственно говоря, нормальная позиция, если не брать в расчет того, зачем он в это время попал. Да, он видел, какие перемены происходили в стране. Видел, как сильно отличалось это время от того, о котором он знал из учебников истории. И, может быть, поэтому считал, что может и не вмешиваться. Ведь он приносит пользу стране и на своем месте. Но, видимо, этого мало. Выходит, страна напрягается из последних сил, а он нашел себе удобное местечко и помогать в этом тяжелейшем труде не собирается.

Странные мысли бывают у человека, когда он начинает заниматься самокопанием и самоедством - командир эскадрильи, не вылезающий из боев, это удобное и тихое место... Но, видимо действительно пришло время. Дозрел Сергей Ефимович. И не в возрасте тут дело (ему с учетом прошлой жизни было ведь уже под шестьдесят), многие и до глубокой старости остаются инфантильными щенками, не умеющими и не желающими видеть ничего дальше своей конуры и кормушки. Молодые, восемнадцати - двадцатилетние мальчишки, отдающие свои жизни за своих друзей и свой народ в многочисленных горячих точках, намного более зрелы, чем большинство таких 'взрослых и умудренных жизнью' обывателей. А сейчас это еще более ощутимо. Дело в том, что время и страна требовали от тебя всего, всех твоих сил и умений, всего жара твоей души. И люди с радостью и готовностью отзывались на этот призыв. Ведь это была ИХ страна. Не Чубайсов и Абрамовичей, не олигархов и политиканов, а их, народа русского. Да, Русского, ведь как не назови страну, а она остаётся Россией. И все, кто живет для неё, все для кого она Родина-мать, русские. Ну, а остальные? Остальные - враги. Скрытые или явные, но враги.

Заводя сам себя такими мыслями, Родин шел по улицам Москвы и как- будто видел всё другими глазами. Не зря говорят, что столица - это зеркало государства. В её облике и в её людях отражаются все достижения и все недостатки страны, состояние социального здоровья её общества. А Москва второй половины тридцатых разительно отличалась от Москвы начала XXI века. И не столько архитектурно, хотя это было то, что первым бросалось в глаза, сколько своими людьми и духом. Почти не было праздношатающейся публики. Не мельтешили на центральных улицах скучающе-презрительные рожи обожравшихся жизнью сынков и дочек нуворишей и крупных чиновников. На лицах почти нет выражения тупости офисного планктона, запредельной самоуверенности богатого хама или безысходного отчаяния перемолотого жерновами 'бизнеса' простого человека, не понимающего, почему его еще недавно великая страна катится в пропасть.

А уж про таких колоритных персонажей как наркоманы и сексменьшинства и говорить не приходится - когда за это дело светит срок и немаленький, охоты экспериментировать как-то не появляется, а уж гордиться этим и выпячивать напоказ тем более. И без всякого суда или морду набьют, или задницу надерут. Да и стать изгоем, подвергнуться настоящему общественному остракизму, желающих не было.

Люди. Главное богатство страны в любые времена. Как без поддержки таких 'простых' людей мог бы осуществлять свои реформы Сталин? Да никак! Даже в этой реальности, он только начал собирать всю полноту власти в свои руки, а в той, старой истории, это вообще произошло после 39-го года. Его бы сожрали давно, если бы не поддержка народа. И явная, на съездах партии, и еще более значимая, хотя и не столь очевидная, поддержка на местах. Поддержка рабочих, крестьян, новых инженерно-технических кадров - тех, кто и является основой, 'солью земли Русской'. Именно они, а никак не либераствующая интеллигенция.

Интеллигенция... Это такая особая составляющая часть образованных людей, способная только разрушать, разваливать, похабить всё, до чего они дотрагиваются. Бесплодные критиканы. Паразиты на теле государства и народа, способные что-либо производить и создавать только из-под палки, ненавидящие эту палку и свой народ. Ведь ИХ заставляют работать именно на благо этого народа, а не наоборот, как им бы хотелось.

Но, не они, а настоящие люди составляли большинство тех, кого видел Родин на улицах города. Пускай неброско одетые, хотя значительно лучше, чем еще пять лет назад, пускай не видящие на своих столах заморских деликатесов, но уже забывшие, что такое голод и очередь по карточкам, пускай не имеющие возможность купить себе машину или загородный дом, но видящие как из года в год растет их благосостояние. Эти люди верили в своё и своей страны завтра. И верили в человека и партию, которую этот человек олицетворял, ведущих их в это завтра. Верили не голословно, а по делам. И эта уверенность придавала людям невероятные силы. Силы творить небывалое. Для них не было невозможного! И новый облик столицы и других городов России, служили прекрасным обрамлением и подтверждением проявления этих сил.

В общем, прогулка пошла на пользу. Надо иногда заставить себя посмотреть на окружающий мир другими глазами. Иначе за деревьями не видно леса. Теряешь перспективу и цель. Начинаешь путаться в мелочах и жить сегодняшним днем. И так день за днем, сужая кругозор и круг интересов до своего маленького мирка. Стараясь уже не для чего-то большого и важного, а только для своего, личного и близкого. Мещанство. Страшное - потому, что самодостаточное. Мир, замкнутый сам на себя. Идеал любой системы, которой нужны не граждане, а подданные. Не яростные борцы, а послушные плательщики налогов. Серость. Теплое болото. Трясина, из которой почти невозможно вырваться. Конец всех начал. Б-р-р! Так и хочется отряхнуться! Собственно, это с Родиным и произошло. Хорошая встряска. Так что к визиту в высокие сферы он был эмоционально готов. Ну, или считал, что готов.

Встреча с Фрунзе, началась как-то обыденно просто, по-деловому. Ни тебе длительного ожидания аудиенции, ни церберов в парадных мундирах при входе. Даже в самом кабинете никаких внешних признаков величия пребывающей здесь персоны. Просто большой кабинет для работы и деловых совещаний. Ни золота, ни карельской березы. Даже часы на руке, и то, советские, Первого Государственного часового завода. Какой-нибудь мелкий менеджер, или владелец частного сортира, во времена уже далекие, 'теперь почти былинные', выглядел, по своему прикиду, намного круче. Вот только Фрунзе был далеко не мелкий менеджер. Да и люди, собравшиеся сейчас в этом кабинете, были явно не мерчендайзеры: молодой главком ВМФ Кузнецов, командующий Северным флотом Исаков, главком ВВС Громов, конструкторы Поликарпов и Сухой. А так же и еще пять человек в морской форме и в цивильном.

И атмосфера в кабинете была, самая что ни наесть, рабочая. Без всякой чопорности и подобострастия. В том числе и дым коромыслом от десятков выкуренных папирос. Решался вопрос подчинения нового рода войск - корабельной авиации. Авиация, действующая в интересах флота или флот, обеспечивающий действия авиации? Какова цель и задачи авиационной группировки планируемой к базированию на авианосцы?

Фрунзе, внимательно следивший за ходом совещания, чутко уловил момент, когда обсуждение стало заходить в тупик.