Союз нерушимый

Каштанов Михаил

– Да кому оно сдалось, правительство это? По сусалам получат и успокоятся. И поумнеют, может быть. Нет уж, мы сперва возьмём то, что они разменивать с прибытком для себя отказались, а потом об их капитуляции будем думать. Если нашему правительству это ещё нужно будет. Нет, это не вариант. А их пастухов мы пока не достанем.

– Тогда прекращай психовать. Понимаю, что ожидание драки хуже самой драки, особенно, когда её результат не известен. Но в нашем-то случае результат совершенно ясен. Или ты сомневаешься, командир?

'Вот оно! Вот в чем причина! Это же, как тогда, в 91-м - сидишь и ждёшь, неизвестно чего. Ждать приказа или не ждать. Не ждать и поступить согласно Присяге - защитить свою страну от изменения конституционного строя, что согласно всем законам есть преступление против государства? Государства, которому ты присягал. Решили ждать, как привыкли за годы службы, ждать приказа вышестоящего командования. Потому, что 'выступить по приказу советского

правительства'. А правительство к этому времени было уже сильно не советским. Вместе со всем вышестоящим командованием. За очень редким исключением, которым отдать приказ просто не дали возможности. 'Эти' продумали и спланировали всё заранее. А потом? А потом, вдруг, одномоментно, подписями трёх сволочей твоё государство оказывается 'распущенным'. Нет больше твоего государства, ушло, испарилось, кончилось. А Присяга? А не действует больше Присяга, потому, что кончилось государство, которому она давалась. Так что - все свободны, господа офицеры. Чёрт меня подери! Вот уж не думал, что тогдашнее ожидание приказа, закончившееся катастрофой, откликнется сейчас, да ещё в такой момент. Хотя, может быть и правы физиологи, которые говорят, что поведение определяется ассоциациями? Ну, уж дудки, я вам не собачка Павлова! В самом деле - вот понял причину и, вроде как, мандраж кончился. Но устать я, всё-таки, устал, поспать минуток шестьсот не помешало бы. Только не даст никто. Ну и ладно, пяти часов за глаза хватит. А Славка - настоящий комиссар, нашёл нужные слова в нужный момент'.

– Иди к чёрту, комиссар. За подобные сомнения я сам, кого хочешь, по стенке размажу. Всё, я в порядке, излечил ты меня. А то прямо хоть к попу на исповедь иди. Благо, что только двор пересечь.

– Слава те госсподя, помилуй мя товарищ Маркс! Политически грамотные бойцы и командиры на исповедь к замполиту ходят, а не к попам. Меня ведь как бойцы зовут, знаешь? 'Советский поп', однако. Ну, что, ещё по одной и отдыхать?

– А давай, врачеватель советских душ. Советский равноапостольный Петр, Павел и Глеб в одном флаконе.

– Анафема тебе, богохульник! Тогда уж Иосиф, Михаил и Григорий. Стакан подставляй, безбожник.

Утром Слащёв проснулся сразу, в одно мгновение. Откинул к стене байковое одеяло и поставил ноги на дощатый пол. В комнате было холодно - форточка с вечера была открыта, а на улице, как-никак, середина декабря. Встал, прошёл на середину почти пустой (а что там той мебели - стол, пара стульев, платяной шкаф, да три высоких полки с книгами) комнаты и начал делать привычный утренний комплекс разминки. Пока простой, лёгкий, но до пота. Когда с раскрасневшейся кожи пошёл лёгкий пар, подошёл к умывальнику, устроенному за дощатой загородкой в углу и сунул голову под струю холодной воды. Отфыркался как конь на водопое и начал растираться широким полотенцем. Полотенце сразу напомнило об Ольге - её подарок. Но сегодня о любимой женщине вспоминалось легко и радостно, да и вообще, Андрей чувствовал в себе какое-то радостное настроение. Словно распирало изнутри чем-то приятным и давно ожидаемым. Или, как говорил в таких случаях, гораздый на язвительные сравнения Егоров - в заднем месте завозилось бодрящее шило. Оделся, проверил двумя пальцами перед зеркалом правильность расположения козырька фуражки и через коридор вышел на крыльцо дома комсостава. День обещал быть солнечным - над лесом стояли перистые облака, через которые тёмно-синее небо начинал заливать тускло-малиновый цвет зари. Пока ещё слабозаметный, но уже вполне различимый. Снега пока не было, и вместо него под ногами хрустел иней, осевший на землю за ночь. Похрустывая инеем и льдинкам, Слащёв дошёл до монастырского крыла, в котором размещались казарма и отрядная канцелярия, и распахнул дверь, которая дохнула на него застоявшимся теплом. Не успел Андрей переступить порог, как прямо из коридора раздался рёв дневального - 'Дежурный по отряду на выход!'. Выслушав бодрый рапорт о том, что 'за ночь в расположении ничего не случилось и личный состав отдыхает', Слащёв спросил дежурившего старшину Воловича - 'Ну, что, конь боевой, не застоялся?'. И увидел радостную, таящую надежду, широченную улыбку - 'Когда?!'. Даже дневальный совершил неслыханное дело - отступил на пару шагов от тумбочки, чтобы расслышать ответ. Слащёв погрозил ему пальцем, но сказал - 'Думаю, что скоро. День, два. А пока продолжайте нести службу'. Даже замок в двери канцелярии щёлкнул более звонко, чем обычно, веселее, что ли. Андрей посмотрел на тёмно-коричневый эбонит телефона - 'Ну же, приятель. На тебя вся надежда. Чего молчишь'?

Утренний развод, подъём флага. Доклады командиров подразделений и служб. Подробный, с личными впечатлениями и комментариями, отчёт об испытаниях полученных две недели назад металло-керамических пластинчатых кирас. И совсем не уставные, немного заумные разъяснения Термена про полученные тогда же рации малого радиуса для персональной связи - вес полтора килограмма, дальность связи два километра, десять каналов связи. Слушал внимательно, но обратил внимание, что, то один, то другой командир, нет-нет, да бросит взгляд на молчащий

телефон. Словно каждому хотелось подтолкнуть эту эбонитовую хреновину - давай, звони, зараза! Когда раздался звонок, громкий и настойчивый, рука дёрнулась, норовя метнуться к трубке. Но Слащёв усилием воли остановил это движение - не положено. В напряжённой тишине дождался доклада дежурного и только после этого поднял трубку.

– Командир отряда особого назначения капитан Слащёв у аппарата.

– Как служба идёт, капитан Слащёв?
– раздался в трубке громкий голос Котовского: - Не устал баклуши бить? Не возмущайся, шучу. Слушай сюда, капитан Слащёв. Не хотел тебя раньше времени в дело пускать, но задачка одна нарисовалась. Как раз для твоих медведей, я думаю. Дело такое, что товарищ Фрунзе меня лично ей озадачил, по просьбе генерала Малиновского. Запоминай - город Выборг. Включай шарманку для документов, сейчас Егоров тебе все материалы передаст. Через 24 часа ты со своим отрядом должен быть в штабе Северо-Западного фронта в распоряжении Малиновского, от которого получишь дальнейшие указания. От него лично, запомни. Детали потом обговоришь с Егоровым, он там же будет. Как уяснил, есть вопросы?

– Вопросов не имею, товарищ заместитель наркома. Пожелание имеется. Разрешите?

– Валяй.

– Разрешите кирасы и новые рации с собой взять. Сразу испытаем их в боевых условиях.

– Уверен? Смотри сам - считаешь нужным, бери. Но за сохранность секретных изделий с тебя лично спрошу, знаешь сам. Если хоть кусок к финнам попадёт, взыщу немилосердно. Всё? Ну, если всё - то воюй, капитан Слащёв...

Штаб фронта ничем не напоминал растревоженный муравейник - обычная рабочая суета. Расставленные в строгом порядке передвижные штабные домики, между которыми протянуты толстые шнуры телефонных кабелей, а на крышах торчат разлапистые рогульки антенн. Из некоторых домиков иногда выскакивали посыльные, заскакивали в мотоциклы, стоящие вдоль центральной дорожки и куда-то уносились. Слащев вместе с Егоровым направлялся к двойному домику, в котором располагался командующий. Подошли, представились и предъявили документы для проверки. Начальник караула и Егоров явно знали друг друга, потому, что в глазах у начальника направления наркомата, до которого дослужился старый товарищ, так и читалось желание рявкнуть 'Почему не узнаёшь, морда?' и заржать. Но, порядок есть порядок, особенно, когда он совершенно правильный и идёт на пользу дела.

– Всё в порядке, товарищи командиры; - сказал начальник караула, возвращая документы: - Нас предупредили. Командующий примет Вас через пять минут. Пройдите в тамбур.

И только потом поздоровались с Егоровым за руку как старые знакомые. Но никаких разговоров не по делу - служба. В прокуренном тамбуре, где за узким столиком сидел адъютант командующего, прождали не долго. Через три-четыре минуты из двери, ведущей в комнату для совещаний, вышли три командира, как по петлицам понял Слащёв - моряк, танкист и лётчик и адъютант пригласил пройти к командующему. Круглое с высоким лбом лицо Малиновского выглядело ощутимо уставшим, но глаза светились бодростью. После уставных приветствий он решительно подошёл к командирам и поздоровался с ними за руку. Остановился напротив Слащёва:

– Ну, с полковником Егоровым мы давно знакомы, а вот Вас, товарищ капитан, вижу впервые. Хотя слышать приходилось. Но, к делу. Прошу пройти к карте: - и широким шагом направился к дальней стене, где на большом планшете с подсветкой висела карта зоны ответственности всего Карельского фронта.

– Смотрите. Между Выборгом и Ладожским озером сплошная сеть озёр, больших и малых, и русло реки Вуоксы. Строго на север от Выборгского залива через Новинский залив, озеро Брусничное и до озера Большое Цветочное идёт Сайменский канал. На канале шлюзы, восемь штук. Представьте, что случится, если финны взорвут шлюзы и вся масса воды хлынет навстречу наступающим войскам? А они взорвут, агентурная разведка доносит, что к этому всё готово. По этим же данным полковник Туйямяки, который командует охраной шлюзов, имеет приказ взорвать их при любой попытке захвата. Взрыва нельзя допустить ни в коем случае. Как думаете действовать, товарищ капитан?

– После анализа материалов, которые нам передал полковник Егоров, примерный план действий таков. Выходят восемь групп с усилением - по одной на каждый шлюз. Самая большая группа, в составе двух взводов, захватит шлюз Мялкия и будет его удерживать до подхода парашютистов. Это самый большой шлюз с высотой перепада уровня воды двенадцать с половиной метров. Следовательно, самый опасный - если с него пойдёт вал воды, то он смоет и остальные шлюзы, даже взрывать не понадобится. После захвата шлюзов общий сигнал готовности. По этому сигналу над шлюзами должны начать работать истребители - если не получилось взорвать, то финны попробуют разбомбить створки шлюзовых ворот. И хорошо бы иметь данные о размещении финской артиллерии в районе шлюзов, чтобы заранее выделить часть бойцов для её нейтрализации. Режим и порядок связи с полковником Егоровым согласован. Переход группами линии фронта запланирован на участке 71-й дивизии генерала Мельникова в районе посёлка Торфяное.