Создана для греха

Старр Дороти

– О нет! – протяжно завыл он, но Оливия и не думала останавливаться.

Его ягодицы краснели, достигнув такой же яркости, что и его щеки. Однако вскоре он прекратил свой унизительный танец, чтобы наброситься на член.

– Если ты не прекратишь онанировать, – мурлыкающим тоном проговорила Сирк, – тебе худо придется, раб. Мой юный Натан, будь очень осторожен.

Но Натан не обращал внимания на ее слова, так как не в силах был сдерживаться. Его движения приобрели амплитуду работающего поршня, и спустя несколько минут он уже бился в пароксизмах страсти. У него произошла эякуляция, и длинные струи семени выстреливали

долго и ритмично.

Наступила тишина, которую нарушали только всхлипывания и стоны Натана. Он откровенно рыдал: на его лице отражался пережитый опыт. Натан испытывал боль, стыд, удовольствие и просветление одновременно.

– Как же ты подвел нас, парень, – выдохнула Сирк, пересекая комнату и направляясь к шкафу, в котором хранила приспособления для подобных игр.

Боюсь, что с этого момента нам придется переменить тон в разговоре с тобой, мой юный друг.

Она вытащила большой длинный кнут и кивнула Оливии:

– Дорогая, я думаю, что ты можешь отдохнуть, я тебя подменю.

Сирк приблизилась к Натану, взяла его за руку и повела к стулу, возле которого она повернула новоиспеченного раба лицом к сиденью. Оливия заняла место в мягких подушках, с блаженством ощущая прикосновение мягкой ткани к своей израненной коже. Невольно охая от боли, она повернулась на бок, чтобы ей открылся вид получше.

Как только первый удар обрушился на обнаженный зад Натана, она запустила руку в свою жадную вагину и принялась за работу.

Глава 11

Кловер расправила складки на легкомысленной юбке того самого костюма цвета баклажана. Она с надеждой и нетерпением посмотрела на дорогу, молясь про себя, чтобы машина за ней приехала как можно быстрее. Ее сердце бешено стучало, едва не выпрыгивая из груди, заставляя ее чувствовать себя уязвимой и оголенной.

– Я не могу тебе ничего рассказать. Я не могу тебе открыться, – твердила Оливия, когда Кловер атаковала ее вопросами. Впереди было несколько дней томительного ожидания, и Кловер решила обуздать свое любопытство, поэтому прекратила донимать Оливию. Однако это не значило, что ее страх улетучился сам собой. Скорее, он еще более усилился.

«Это ужасно», – подумала она, ощущая, как ветер задувает под юбку, лаская ее бедра. Она порадовалась, что ей позволили оставить хотя бы трусики. Она сожалела, что позволяет так откровенно манипулировать собой. Настоящее сексуальное рабство – иначе это и не назовешь. Возмутительно, что она соглашается на такие безумные эксперименты. Ей надо было запротестовать, надо было отказаться подчиняться воле этой бесшабашной Оливии… Надо было собрать чемоданы, сказав на прощание, что она прекрасно знает, что никакой контракт не был потерян… Она должна была дать Оливии понять, что ее дражайшая кузина затеяла опасную игру… Хотя возможно, что приглашение остановиться в ее роскошном доме и было продиктовано желанием Оливии ввести молодую родственницу в тайный мир.

Кловер знала и то, что как бы ни возмущалась она сейчас, ее интуиция подсказывает – она останется. Она захочет повторения. Когда шикарный лимузин распахнул перед ней дверцы, Кловер знала, что делает выбор. Она решительно шагнула в салон, понимая, как это может отразиться на ее дальнейшей жизни.

Интересно, встретит ли ее Лукас?

Только

на эту приманку она и могла клюнуть. Кловер волновал исключительно ее золотоволосый бог. Он казался символом власти и тайны. О, конечно, она осознавала, что многие будут претендовать на то, чтобы овладеть ею, подчинить ее себе, утвердить свою волю, но ее сердце навеки было с Лукасом.

Она колебалась до последнего момента, согласиться ли ей на приглашение или укрыться в уютной тишине квартиры Оливии. У нее подкашивались ноги, но, когда подъехала машина, она поняла – слишком поздно поворачивать назад!

Это была та самая машина, которая везла их с Оливией на первую вечеринку. Когда автомобиль притормозил, из него тотчас выскочил Дамиан. Он помог ей занять место в кожаном салоне, который словно укрывал Кловер от всего остального мира. Дамиан не позволил себе ни одного вопроса. Оливия сказала, что Кловер не следует обременять себя ненужными вещами, так как всем необходимым ее снабдят в доме Фрэнсиса. Дамиан встретил ее вежливым: «Добрый вечер, мисс Визерби. Устраивайтесь поудобнее».

Кловер вспомнила, как совершала с вою первую поездку в лимузине. Она и тогда была охвачена волнением. Оливия развлекалась тем, что бесконечно ласкала себя, а Дамиан поглядывал на них в зеркало. Однако на этот раз шофер все внимание сосредоточил на дороге. Он не сказал Кловер ни слова за то время, которое они провели в пути.

Кловер вдруг поняла, что даже не знает, где будет проходить вечеринка. Как только она услышала, как шуршат шины по гравию, ее волнение тысячекратно возросло. Сколько же ей еще сидеть и ждать, что может случиться через минуту?

Лимузин вскоре замедлил ход, направляясь к большому зданию с красивым фасадом и стоящим у входа швейцаром в ливрее.

Кого же здесь ждут? Новых посетителей? Или они ждут самого Фрэнсиса Блэка? Как она должна себя вести? Может, ей не позволят даже заговаривать с другими гостями? Возможно, программа «развлечений» уже началась.

Но Кловер вдруг заметила, как из фойе появилась высокая фигура. Человек остановился возле швейцара, обменявшись с ним несколькими словами. Когда он вышел с затененного крыльца, яркое послеполуденное солнце осветило пшеничные волосы, которые придавали ему сходство с ангелом. Лукас широко шагнул вперед, и Кловер невольно залюбовалась: полы черного пальто развевались, как плащ Дракулы. На лице невозможно было прочесть, какие чувства он испытывает, однако Кловер могла бы поклясться, что его глаза сияют.

Он шагал с царственной важностью. Кловер про себя сравнила его с принцем ночи. То, с какой поспешностью Дамиан бросился ему навстречу, только усилило это впечатление. Он разве что фуражку не сорвал такое – благоговение охватило его при виде Лукаса.

– Привет…

Приветствие замерло на устах Кловер – Лукас приложил палец к губам, давая ей знак замолчать.

– Ни слова, – тихо, но решительно произнес он. – С этого момента ты не должна говорить, пока тебя не спросят. С этого момента, Кловер, ты лишаешься всяких прав, в том числе и права голоса. Ты не имеешь своей воли, а твое тело – лишь сосуд, из которого может отпить каждый, кто пожелает. Ты рабыня тех, кто заработал свое право присутствовать здесь на правах господ.