Создания света — создания тьмы
Шрифт:
— Прекрасно! Сет у нас, Осириса больше нет, а Стальной Генерал не сможет нас преследовать. И положение Тота изменилось в нашу пользу. Аве, Мадрак, новый Повелитель Дома Жизни!
— Спасибо, Анубис. Не думал я, что все окажется так просто, но что с Безымянным?
— В этот раз оно наверняка погибло. Кстати, что с ним, Сет?
— Не знаю. Я ударил его в полную силу жезла.
— И этим окончательно развязал нам руки. Послушай, Сет, мы не желаем зла ни тебе, ни твоему сыну Тоту. Мы даже освободим
— Тогда к чему эти оковы?
— Потому что я знаю твой нрав и твою силу и хотел бы договориться с тобой, прежде чем дать свободу. А ты мог и не пожелать этого, вот нам и пришлось кое-что придумать. Я хочу разговаривать с Тотом через тебя…
— Анубис! — кричит Мадрак. — Посмотри на разрушенный мир! Над ним тень!
— Это Тифон!
— Да. Но что он делает?
— Сет, ты не знаешь?
— Это означает, что я не смог убить Безымянное и где-то посреди руин оно все еще кричит в ночи. Тифон завершает мою работу.
— Там огонь, Анубис, и — пустота! Я не могу на это смотреть…
— Скагганакская Пропасть!
— Да, — усмехается Сет. — Тифон и есть Скагганакская Пропасть. Он изгоняет Безымянное из Вселенной.
— Что такое Безымянное?
— Бог, — отвечает Сет, — древний бог, который не допустил бы рядом с собой ничего божественного.
— Я не понимаю… — говорит Мадрак.
— Он шутит. Но что с Тифоном? Как договориться с ним?
— Этого не понадобится, — говорит Сет. — То, что он сделал, вероятно, изгнало за пределы Вселенной и его самого.
— Тогда мы победили, Анубис! Мы победили! Тифон был твоим единственным страхом, не так ли?
— Да. Теперь Средние Миры — мои, навечно!
— И мои, не забывай!
— Я и не забываю. Итак, Сет, — видишь, как сошлись звезды, — присоединишься ли ты к нам? Ты будешь правой рукой Анубиса, а твой сын может стать Регентом. Он сам выберет себе дело, ибо я ценю его мудрость. Что скажешь?
— Я должен подумать, Анубис.
— Думай, я не тороплю. Но пойми, что теперь я непобедим.
— А ты пойми, что в битве я победил Бога.
— Это не мог быть Бог, — кричит Мадрак, — или Он не был побежден!
— Нет, — говорит Сет. — Ты видел Его. Ты видел Его силу. И даже теперь Он не умер. Он только в изгнании.
Мадрак опускает голову и закрывает лицо руками — Я не верю тебе! Я не могу…
— Но это правда, и ты сделал это вместе со мной, трусливый святоша, нечестивый отступник!
— Замолчи, Сет! — лает Анубис. — Мадрак, не слушай его! Он видит, что ты слаб, он видит слабости всех, с кем сталкивается. Он старается вовлечь тебя в такое сражение, где ты будешь бороться с самим собой и погибнешь, раздавленный виной, которую он тебе придумает. Не слушай его!
— Но что если он говорит правду? Я был рядом, но бездействовал,
— Вот именно, — говорит Сет. — Свою вину я несу с гордостью. А ты был рядом и наблюдал, и подсчитывал, когда тот, кому ты служишь, был поставлен на колени…
Страшный удар Анубиса оставляет кровавый след на его щеке.
— Я понимаю так, что ты ответил на мой вопрос. Ты подумал и пытаешься натравить на меня Мадрака. Не выйдет. Он не столь легковерен — не правда ли, отец?
Мадрак не отвечает, и взгляд его устремлен в пустоту пространства за иллюминатором.
Сет пытается сбросить оковы, но освободиться не в силах…
— Анубис! За нами погоня!
Анубис отступает от Сета, исчезая в темноте. Огни по-прежнему пронзают глаза.
— Это Колесница Десяти, — говорит Анубис.
— Леди Пепла? — спрашивает Мадрак. — Зачем ей за нами гнаться?
— Сет когда-то был ее возлюбленным. А может быть, и сейчас остается. А, Сет? Как у тебя с ней? Но Сет молчит.
— Колесница приближается, — напоминает Мадрак. — Насколько сильна Красная Ведьма?
— Не так уж она и сильна, раз боялась своего старого Повелителя, Осириса, веками избегая его — а ведь я никак не слабее Осириса. Женщине нас не победить — тем более сейчас, когда мы зашли так далеко!
Мадрак что-то бормочет и вдруг, опустив голову, начинает бить себя в грудь.
— Прекрати! Не становись смешным! Но Сет смеется, и Анубис, рыча, поворачивается к нему.
— Вот за это я вырву твое сердце! Сет поднимает кровоточащую левую руку, которую только что высвободил, и протягивает перед собой.
— Попробуй, пес! Одна твоя рука против моей! Твой посох и любое другое оружие против левой руки Сета! Подойди поближе! — глаза его сверкают, как солнца, и Анубис отступает. Огни продолжают слепить.
— Убей его, Мадрак! — кричит Анубис. — Он нам больше не нужен! На тебе Перчатка Энергий! Против нее ему не устоять!
Но Мадрак не отвечает, вместо этого он шепчет все громче: — Прости меня, Кем-бы-Ты-ни-Был, где бы Ты ни Мог или не Мог Быть, за поступки, совершенные или же не совершенные мной в этом деле, за которое я был проклят, а мог и не удостоиться проклятая… — он продолжает бить себя в грудь. — И в деле, которое…
— Тогда отдай мне перчатку! — кричит Анубис. — Отдай ее!
Но Мадрак не слышит.
По кораблю пробегает дрожь, и, повинуясь волшебнику и поэту, которые, как правило, искусны в подобных вещах, дверь, закрытая на двойной замок, резко распахивается, и появляется Фрамин. Он покачивает тростью и улыбается.
— Как поживаете?
— Возьми его, Мадрак! — кричит Анубис. Но Фрамин идет вперед, а Мадрак все бормочет и смотрит в окно.
Тоща Анубис поднимает перед собой собственный посох.