Созданная огнем

МакДональд Донна

Кэрри одной рукой откинула покрывала, а другой оставила на его животе дорожку из растаявшего йогурта. А затем втерла остатки в очень выступающую эрекцию, которую она заметила, когда он забирался в кровать. Когда Майкл шумно выдохнул, она наклонилась и языком слизала это с его живота.

– Кэрри, если ты еще что-нибудь сделаешь, то я снова отправлюсь на кухню за еще одним йогуртом, и покажу тебе, как играть, – сказал он.

– Если ты это сделаешь, то будешь в этом моим первым, – сказала она ему.

– Кэрри, – сказал Майкл, положив руку ей на щеку. – Я бы хотел быть твоим

первым во всем.

Что такого было в этом мужчине, подумала она. Ненавидя себя за то, что хотела отдать ему еще одну форму своей девственности, она все-таки склонила голову к коленям Майкла. Пробежала нетерпеливым языком по его длине, изучая. На вкус он был как йогурт и пряный жар. Он застонал, и оказалось, что это было веселее, чем она представляла. Ее сердце застучало быстрей, потому что то, что она делала, стало шоком, который ее разбудил.

Когда она, наконец, набралась храбрости, ее рот скользнул вокруг него, в то время как он снова и снова тихо стонал, произнося ее имя.

Мой, опять подумала она, потерявшись в том, что делала, а Майкл впервые отдал ей полный контроль.

Мысль о том чтобы остановиться, даже не пришла ей в голову. Позже, когда Майкл кончил и она держала его запястья по бокам, Кэрри наконец поняла, почему так много мужчин хотели, чтобы в их жизни были женщины, которыми они бы обладали.

Это была маленькая победа, но она действительно почувствовала, что он был ее.

После она забралась сверху на Майкла и потребовала что-то для себя.

– Держи меня, – взмолилась Кэрри, снова и снова неровно вздыхая, когда он обхватил ее руками и прижал к себе.

***

Дверь поддалась и Шейн, наконец, вошел внутрь, держа Энн на руках. Он не стал заморачиваться со светом. Заперев дверь, бросил ключи на стоявший рядом столик и прошел прямо в спальню.

– Прошло около пяти месяцев с тех пор, как я был с кем-нибудь близок, – признался Шейн. – Так что в первый раз это может получиться не очень хорошо. Ты же не собираешься сбежать, если получиться плохо, да?

Здорово, подумала Риза, Джиллиан никогда не поверит, что она выбрала парня, который выглядел страшным и безразличным, а внутри оказался большим плюшевым медвежонком.

– Для меня это было примерно столько же по времени. Давай просто скажем, что я любитель бейсбола, так что дам тебе Шейн три подхода на биту, – со смехом сказала она. – Постарайся, чтобы хотя бы один из них оказался хоум-раном, ладно? (прим. перевод. В бейсболе, у отбивающего игрока есть три попытки выбить мяч максимально далеко, так чтобы игроки защиты не смогли его поймать. После чего он может оббежать все базы – углы игрового квадрата – и, оказавшись в доме, заработать очко. Это называется хоум-ран.)

– Не беспокойся. Бейсбол – это моя игра, – подразнил Шейн, чувствуя облегчение, потому что сейчас он намеревался подарить ей ночь, после которой она захочет остаться здесь на весь следующий день.

Он сел на свою кровать. Энн все еще держала ноги обернутыми вокруг него и сидела у него на коленях. Он потянулся к

ящику своего ночного столика и, вытащив целую горсть презервативов, протянул ей.

– Вот. Подержи их минутку, – приказал он, бросив несколько штук между ними.

Риза задохнулась от смеха, когда подняла пару и увидела словосочетание «экстра большой», написанное блестящими серебристыми буквами на полупрозрачной упаковке.

– Шейн, – заикаясь, произнесла она его имя, зажимая пакетики в руке и начиная хихикать. – Ты всегда таким образом пугаешь женщин, с которыми собираешься переспать?

Шейн включил свет.

– Нет. Обычно я не привожу женщин к себе домой. Я еду к ним, чтобы после у меня была возможность уйти. Ты – первое исключение за долгое время.

– Тогда почему ты держишь эти… неважно, – сказала она, удивляясь, почему презервативы были возле кровати.

– Мне нравится быть готовым, а в ванной комнате не так много места. Хочешь еще что-то узнать? Проверь даты, Энн. Я для этого включил свет. Не нужно откладывать, если нам снова придется уйти и купить новые, – разумно сказал Шейн, любуясь ее смеющимся лицом и довольный тем, что она к нему прижалась. Под ее извивающимися бедрами он затвердел, но она этого еще даже не заметила.

– К твоему сведению, Шейн, я уже получаю большое удовольствие, – сказала она. – Похоже у них срок годности до следующего месяца. Вау. У тебя это было довольно давно, не так ли?

Шейн пожал плечами, отчего она поднялась выше, и он заставил ее вернуться на его теперь уже очевидную эрекцию. Он улыбнулся от уха до уха, когда она снова засмеялась, прямо перед тем, как покачаться на его затвердевшем члене и замурлыкала как котенок.

Прежде чем он успел что-то сделать, она просунула ладони ему под руки и, сместив вес вперед, практически повалила его на кровать. Шейн немного удивился, увидев, что она сидит на нем и улыбается, однако пришел к заключению, что на самом деле не возражает.

Какими бы ни были ее причины там находиться, Шейн поблагодарил вселенную за то, что не сказал ей сегодня вечером нет. И ее смех, и растущее между ними притяжение, были очень многообещающими.

– Ты невероятно очаровательный, Шейн Ларсон. Я снова смеюсь, и это здорово. Независимо от того, что еще произойдет, я хочу тебя поблагодарить за то, что заставляешь меня сегодня смеяться, – сказала она ему.

Риза провела ладонями по его плечам и груди, приветствуя таким образом окончание воздержания, которое ей нечаянно принесла жизнь.

– Не возражаешь, если мне достанется почетное право сделать это первой? – спросила она.

Шейн шарил по кровати, пока не нашел пакетик из фольги. И когда он отдал его ей, она снова рассмеялась.

Поскольку лежа под ней он все больше и больше возбуждался, Шейн не понимал, что она находила таким смешным. Его размышления прекратились, когда она потянула вверх его рубашку. Потом она расстегнула джинсы, освободив его член, который прыгнул ей в руку. Один толчок ее маленькой, но очень сильной ладонью, был самым божественным ощущением, какое он мог припомнить за всю его жизнь.