Создатель балагана
Шрифт:
– Спрятаться? Но подобает ли героям так поступать? А как же встретить врага в открытом бою, посмотреть в его мерзкие глаза и призвать к ответу за преступления?
Корпс вздохнул. Что называется – от Сциллы к Харибде.
– Нужно провести разведку. Мы еще не знаем, каков наш противник. Ничто не мешает потом выйти из засады и вызвать его на поединок. Пойдём, поищем укрытие.
Юлиус встал и направился у дальней стене грота. Рядом с ней лежали обломки колонн – на худой конец, за каждым мог вполне спрятаться человек. Не самое надежное убежище, но лучше, чем ничего. При ближайшем
«Отлично», – Юлиус заглянул в один. Оттуда тянуло сыростью, пахло водорослями и тухлой водой. Второй коридор начинался с небольшого порожка, был шире и нравился мошеннику гораздо больше. Он нырнул под арку и двинулся по туннелю, решив исследовать его подробнее. Вдруг сзади раздался смешок. Сдавленный, тихий и донельзя ехидный. Аквус так точно не смог бы.
Юлиус замер. Почему смеется старуха? Просто из вредности? Или ее веселье связано с тем, что мошенник зашел именно в этот коридор?
Он медленно достал из кармана очки алхимиков и водрузил на нос. Ну, конечно.
На стенах виднелись знаки, такие же, как и в здании гильдии. «Да-а, мы бы здорово преуспели, спрятавшись в проходе, который связан с алхимиками. Особенно если учесть, что один из этих самых алхимиков выбрасывает в море младенцев, а другие, во главе с инспектором, хотят нас поймать», – Юлиус развернулся и осторожно пошел назад, старательно обходя знаки-ловушки и вознося благодарность Гермесу за то, что раньше не успел наступить ни на один из них.
– Ты быстро вернулся, – по всему было видно, что Аквус решил принять деятельное участие в поисках убежища. Он устроился на берегу озера – подальше от старушки, подпер щеку кулаком и с волнением следил за другом. – Нашел?
– Нет еще, – Юлиус поправил очки и заглянул в сырой коридор. Ни пентаграмм, ни ловушек, ни знаков. – Тот коридор совсем короткий. Еще там на полу скорпионы. И ядовитые змеи.
Последнее было добавлено, чтобы, ни дай Зевс, наивный герой не ринулся исследовать опасную дорогу. Фантазия у алхимиков хорошая, поэтому ловушки их славились разнообразием самый гадких последствий для здоровья того, кто неосмотрительно наступил на маленький знак сомкнутых фиолетово-красных челюстей. Отравленные иглы и резаки из прочнейших сплавов, в доли секунды выпиливающее в подошве ботинка – а заодно и в ступне – ровнехонькие круглые отверстия, миниатюрные капканы, клей, рычаги, приводящие в действие трубы-оглушалки… В общем, как обычно. Где-где, а в деле защиты и нападения последние достижения техники использовались особенно рьяно.
Оставив Гераклида, который в ужасе уставился на разверстый зев опасного прибежища ядовитых тварей, переваривать полученную информацию, Юлиус зашагал во тьму, ожидая, не засмеется ли мерзкая старуха снова. Но жертва неудачного алхимического эксперимента молчала. Под ногами хлюпала жижа, стены были покрыты толстым слоем слизи, а габариты коридора внушали серьезные опасения в том, что Аквус здесь пролезет. «Без хорошего пинка – точно не пролезет», – подумал Юлиус,
Выбравшись обратно в пещеру, Юлиус несколько мгновений соображал, как заставить друга лезть в вонючий коридор с великолепным шансом вновь промочить ноги, но тут от стены к стене заметалось эхо. Эхо шагов.
У мошенника поначалу пересохло горло – он решил, что это некто идет прямо за ним по пятам, но спустя мгновение понял, что шаги доносятся из прохода с ловушками. Между тем Гераклид, продолжавший скучать у озера, казалось, ничего не слышал.
Сюда! – позвал его Корпс громким шепотом.
А? – откликнулся Аквус громко.
Сюда иди! – повысил голос Юлиус.
Медленно и неохотно Гераклид встал и направился к мошеннику. Тому очень хотелось прикрикнуть на эту черепаху, которая уж точно никогда не убежит от Ахилесса, но Юлиус отлично знал, что стоит только повысить голос – и начнется. Гераклид остановится; Гераклид обидится; Гераклид недовольно покачает головой; Гераклид начнет громко возмущаться и спрашивать, почему это друг относится к нему, как к слуге. Нет, в такой ситуации лучше было потерпеть и помолчать.
– Как тут воня…
Закончить фразу мошенник не дал. Теперь Аквус был уже под рукой, потому можно было этой самой рукой и заткнуть ему рот, пока он не привлек внимание тех, кто приближался по соседнему коридору.
– Тихо, – прошептал на ухо другу Юлиус. – Слушай и смотри.
Гераклид на удивление послушно кивнул и замер. Возможно, что-то в голосе Корпса заставило его поверить, что происходящее серьезно.
Прошло совсем немного времени, как из прохода появилась женщина в очках алхимиков. Сдернув их с изящного носа, она на секунду остановилась на пороге и дала возможность рассмотреть себя.
Длинные вьющиеся волосы черного цвета. Прямая осанка и узкие бедра, что отдельно подчеркивала облегающая туника. Высокий рост придавал тонкой фигуре ощущение воздушности. Казалось, что одна из нимф по неведомой прихоти решила посетить этот старый заброшенный грот.
Однако вряд ли нимфы обладают таким лицом. Его можно было бы назвать красивым, если бы не наполненные ненавистью глаза и тонкие, презрительно поджатые губы. В своей жизни Юлиус Корпс немало повидал подобных лиц, и все их обладатели оказывались порядочными стервозами.
Следом за женщиной появился высокий мужчина, который двигался чуть более суетливо, чем надо. В руках он нес сверток, завернутый в ткань, и покачивал его при движении. Стоило незнакомцу остановиться, как раздалось причмокивание и неразборчивое бормотание.
– Он неправильно держит младенца, – прошептал Гераклид.
Юлиус вздрогнул. «Младенец? Точно!»
– Моя мама всегда говорила, что мужчины держат младенцев неправильно. Они несут их, как вещь. В то время как женщина, даже если у нее нет своих детей, всегда возьмет его, как это необходимо. Потому что у них это в крови.