Создатель Миров 4: Вторжение
Шрифт:
Фарман проверил записи, посмотрел на карту, написанную его собственными пером, чернилами, добытыми из моллюска, и стиснул зубы. Ещё вчера к ним должен был причалить корабль с лекарством от лихорадки, которая терзала Кеплер на протяжении последнего месяца. Священник ждал этого события не меньше, чем пришествия Третьего наместника, но в самый неподходящий момент нагрянула буря.
Фарман понимал: корабль либо встал на якорь у ближайшего острова, чтобы переждать грозу, либо вообще ушёл в морские пучины. А ведь лекарство нужно было как можно скорее...
— Что же делать... — на светлом
Наконец он посмотрел на фигурку белой птицы, которая висела перед его столиком, вздохнул, сложил руки и закрыл глаза. Его губы сами собой зашептали молитвы.
— О великий белый дух...
Наместница...
Крылья...
Мужчина рьяно, но без особенной надежды, читал заученные фразы и не имел ни малейшего понятия, что в это самое время за ним наблюдал дух почитаемого им Божества...
Глава 16. Первый
Мира наблюдала, как молодой священник читал молитву. Постепенно, веки девушки закрылись. Она чувствовала, как из него, из этой зелёной сферы в неё струится маленький белый ручек — сила Веры. Мира нашла это место и эту церковь не просто так. Она представляла собой белую свечку посреди бушующего и тёмного моря, и священник был её фитилём. Он был яркой северной звездой среди тёмного неба.
Мира задумалась.
Он молил её о помощи, и она могла бы ему помочь, всё же у неё было достаточно сил для этого маленького чуда, но женщина была не уверена в целесообразности данного предприятия. Она была правителем до мозга костей, и потому умела не обращать внимания на личные трагедии, замечая только общие тенденции и сухие цифры. Если она собиралась помочь отдельному индивиду или горстке эльфов, потратив на это Силу Веры, для этого у неё должна была быть дельная причина.
Некоторое время Мира стояла на месте, закрыв глаза. На лице у неё было задумчивое выражение. Наконец, протянув руку, она коснулась юного священника...
Молитва подходила к завершению, и Фарман уже собирался подняться на ноги, как вдруг всё тело эльфа пронзила дрожь, и перед глазами у него вспыхнул ослепительный свет. Не успел он опомниться, как в ушах у него раздался голос, столь же приятный и нежный, как летний ветер:
— Твоя мольба услышана. Через три часа буря утихнет. Ты — мой глас. Пусть каждый узнает об этом...
И умчался он тоже как ветер, моментально, оставшись только отзвуком, только эхом, которое билось о сердечные стенки. Фарман вскочил. На его бледном лице сияли изумлённые глаза. Что это было? Иллюзия? Помутнения рассудка? Или всё это было по-настоящему?.. Но если всё это было по-настоящему... Ошарашенный священник посмотрел на изображение прекрасной девушки с белыми крыльями, икона которой стояла у него на столе. Он припал к земле, поклонился, а затем выбежал в главный зал и закричал:
—
Когда больные и их родственники его услышали, они были растеряны. Затем, постепенно, все они опустили головы и стали повторять знакомые ещё с пелёнок слова молитвы. Некоторые делали это от чистого сердца; другие, более циничного склада ума, из опасения, что обезумевший священник может выдворить их вон. Самые горячие мольбы читал разумеется сам Фарман. Он не понимал, не смел понять, почему именно ему явилось пророчество, первое за десятилетия, и трепетал от волнения.
Прошло несколько часов. Небо оставалось пасмурное. Буря, казалось, становилась только сильнее. Те немногие, кто принял заявление священника на веру, начинали сомневаться. Но сам Фарман не унывал. С пламенем в глазах, бледный, он бегал по всему острову, стучал в холодные стёкла и двери, и кричал, что грядёт освобождение, что скоро всё наладится, что ещё немного, и случится чудо.
Наконец он выбежал на пляж, на который настилались шумные волны, и стал смотреть в гремящую пучину. Его белая роба хлестала от порывов холодного ветра. Перед ним тянулась тёмная гуща. И несмотря на всё это лицо его было светлым. Он смотрел на океан с полной уверенностью, что через пару минут гроза утихомирится.
Жители острова, стараясь держаться на приличном расстояние от священника, уже начинали подозревать, а не сделался ли он безумным от отчаяния, и не нужно ли им схватить его и связать, — ведь, того и смотри, Фарман может ринутся в эти ревущие пучины... Он был единственным врачом на острове. Они не могли его потерять.
Рыбаки уже собирались взяться за дело и готовили сети, как вдруг, в этот самый момент ветер притих.
Жители острова удивились, приподняли головы, которые они до сих пор прятали за деревянными оградами, укрываясь таким образом от бури, и увидели картину, которая тотчас повергла их в шок.
Бурное море вдруг... застыло. Волны, облака, ветер... Всё это сперва остановилось, а затем стало выпрямляться. Океан сглаживался — становился ровным и зеркальным. Тучи развеивались; казалось, некая незримая гигантская рука методично отгоняет их прочь, словно метёлка, которой подметают пыль... Не прошло и минуты, как воцарились тишина и спокойствие. Единственным следом недавней грозы были капли на деревьях, которые горели в лучах жаркого тропического солнца, словно жемчужины с золотыми сердцевинками.
Всё это произошло настолько внезапно, что жители острова просто не могли поверить своим глазам. Они оцепенели. В это же время Фарман улыбнулся, поднялся по тропинке, которая вела на пляж, и радостно похлопал своих друзей по плечу.
Чудо свершилось!
Потрясённые жители острова немедленно упали на колени и стали читать горячие молитвы. Никто из них не видел дух белоснежной девы, который витал над их клочком земли, и тем не менее они обильно наполняли его силой своей веры. Ещё через пару часов прибыли корабли, — моряки тоже были удивлены странной переменой с погодой и, узнав о Пророчестве, присоединились к общему служению.