Создатель Миров 6: Единство
Шрифт:
В свою очередь органы правопорядка встали перед каверзной задачей. Особенно когда им стали известны истинные масштабы разбоя. Даже самые храбрые, матёрые детективы невольно затрепетали, когда сравнили статистику пропавших без вести и карту примерной деятельности пожирателя. Оказалось, что за последние пару месяцев последний, по самым скромным подсчётам, сожрал больше тридцати драконов. Немыслимая цифра, которая даже и сейчас продолжала свой неумолимый рост.
Столичное общество находилась в состоянии тревоги и волнения, и в то же время одна семья напротив обрела гармонию.
С
Сун, разумеется, захотел с ними повидаться, но Карун в смущении заявил, что на данный момент это невозможно…
Может быть потом…
Сун заволновался. У него появилось опасение, присущее каждому родителю, что его сын мог зачесаться в дурную компанию. Тем не менее, вскоре он утешил себя мыслью, что, верно, причиной было его особенное положение. Вряд ли Карун хотел рассказывать своим друзьями, что его отец был прежним императором. Поэтому он решил немного подождать, пока их дружба окрепнет, и Карун сам не захочет его представить.
И так шли дни, один за другим, неумолимо приближаясь к переломному моменту.
Причиной судьбоносных перемен послужил один визит…
Глава 51
Признание
На рассвете у ворот императорского дворца, за которыми поднималась крутая тропинка, показался примечательный дракон. Одетый в потёртую мантию, он шёл с опущенной головой и всё время смотрел по сторонам. Стражники, стоило им только завидеть эту странную особу, насторожились и стали бросать на неё подозрительные взгляды.
— Кто ты? — рыкнул один из них суровым голосом.
Дракон замер.
Повисла тишина.
Прочие стражи уже приготовили своё оружие, как вдруг неизвестный приподнял голову, — стали заметны его напуганные чёрные глаза, — вдруг припал к земле и сказал:
— Я желаю спросить его императорское величество…
Стражники растерянно переглянулись.
Сперва они хотели прогнать непонятного безумца, но потом один из них вспомнил древнее правило, согласно которому каждый дракон имеет право задать его Мудрейшеству по меньшей мере один вопрос. Данная традиция со временем была почти забыта, ибо принята она была в те давние времена, когда императором был ещё Крест первый, однако формально её никто не отменял. Наконец стражи спросили согбенного дракона, — к этому времени они считали последнего либо мудрецом, либо безумцем, — что именно он желает спросить.
— Хочет ли… — прохрипел дракон. — Хочет ли его императорское величество знать, кто скрывается за именем Пожиратель?..
Стражи растерянно переглянулись. Затем нахмурились. Наконец один из них отправился доложить о странном
Через десять минут он вернулся и повёл его на тропинку в сторону императорского дворца…
В это самое время Сун сидел в своей комнате и задумчиво смотрел на чистый лист бумаги. С недавних пор им стала овладевать странная, призрачная тревога. На первый взгляд всё было совершенно нормально. Даже всегдашнее беспокойство, которое он испытывал за Каруна, немного притихло с тех пор, как юноша пошёл на поправку. Более того, рост его был не только душевным, но и физическим. За последний месяц он прибавил несколько метров. Это было необыкновенно для дракона, который, казалось, уже достиг пика своей зрелости… И все же свидетельствовало о прекрасном самочувствии последнего.
Да, всё было совершенно нормально, и всё же нечто непонятное не позволяло Суну успокоиться.
Несколько минут он смотрел на чистый лист бумаги, — иной раз возможность записать свои мысли помогала выразить их наиболее ясно. Затем поднялся, встал на балконе и, чувствуя ветер на своём мохнатом лице, стал хмуро разглядывать зелёные заводи. Он провёл в этом положении неизвестное количество времени, когда в дверь его кабинета раздался громкий стук, который отозвался прямо у него на сердце…
…
…
…
— Открыто, — сказал Карун свои журчащим молодым голосом, когда в его комнату мерно постучали.
Тяжелая деревянная дверь приоткрылась, и в помещение тихо зашла небольшая обезьяна. Она казалась необычайно маленькой на фоне просторной комнаты, предназначенной для огромного дракона. Особенно комичной стала картина, когда Карун заметил своего родителя и немедленно преклонил перед ним свою чешуйчатую голову.
— Отец, — спросил удивлённый дракон, — что-то случилось?
Сун молчал. Его мохнатые лапы крепко сжимали кривую трость. Взгляд его казался растерянным. Впервые за многие годы своей жизни он был не уверен, что ему делать дальше. Наконец губы его приоткрылись, и раздался хриплый голос:
— Карун…
— Да? С вами всё в порядке, отец? — с тревогой спросил дракон. Изогнутое отражение обезьяны в красных кружках его глаз медленно приподняло голову.
— Скажи, Карун, тебе знакомо имя… Куэ?
Карун вздрогнул. И замолчал. Взгляд его невольно обратился в сторону, словно бы он смотрел на некое незримое существо, которое было вместе с ними в комнате.
— Утром… Во дворец пришёл дракон… Он сказал, что у него была знакомая по имени Куэ… Что вы с нею встречались… Что он… Это долгая история. Он говорит, что не может терпеть, что это безумие, что он готов отправиться в тюрьмю, чтобы это прекратилось… Он безумец, Карун, правда? Просто безумец… Бывают такие безумцы. Он не может говорить правду, так?
Карун молчал.
Сун сжал губы.
— Я… — наконец начал молодой дракон, и в тот самый момент, когда он собирался произнести свою следующую фразу, дверь открылась, и в помещение неожиданно стали заходить стражи, облачённые в доспехи. Следом за ними показался старый чёрный дракон, на спине которого висела плотная чёрная мантия. Кархан изменился за последние годы. Постарел. Но взгляд его оставался всё таким же пронзительным и суровым.