Создатель сказок
Шрифт:
Следователь слушал. Бледнел, дрожал, пытался вырваться из железных тисков моей воли, но слушал.
— Сразу после ДТП Салтыков и трое пассажиров, не обращая внимания на мою сестру, потерявшую сознание и истекающую кровью, скрутили номера с автомобиля и вызвали «своих». Вскоре на место трагедии приехали десяток иномарок с представителями рода. Они успели даже раньше скорой помощи, представляешь?
Род Салтыковых, пусть и не древний, но богатый и уважаемый: они обросли связями, как деревья корнями. За ними числится девять А-ранговых осколков с углем, из которого эти люди гонят бензин для всего города, что тоже накидывает им очков влияния. Не знаю, чем и как тебя уламывали, но оно и не важно. Меня
В кабинет постучали. Спустя секунду дверь приоткрылась и на пороге появилась девушка.
— Александр Михайлович?
Хозяин кабинета не шевелился, но девушке привиделось, что он повернулся к ней и попросил не беспокоить его еще полчаса, что бы не случилось.
— Хорошо, — с легкой растерянностью сказала девушка и закрыла дверь.
— Раз у нас есть время, давай-ка сделаем из тебя образцового слугу закона. После моего вмешательства ты, мудила, раскрутишь этот клубок купленных связей. А потом уже по ситуации — исповедаешься губернатору и назовешь имена всех козлов в погонах, получив соответствующее наказание, либо — останешься работать на этом же месте, искупая неподкупной службой вину перед городом и всеми, кого прежде обманывал.
— Все… в той или иной степени замараны… — выдыхает мужчина. Его жутко пугает перспектива стать честным и получить пулю в затылок от бывших друзей.
— Значит, пройдем с тобой по цепочке, — хлопаю я по плечу следователя. — Сперва сделаем честным тебя, а потом — всех остальных. Постарайся вспомнить адреса и имена…
Трачу пятнадцать минут на необходимые установки, но пока не активирую их — пусть все станут честными одновременно, чтобы не было казусов. Причем все, кто обработан мною, еще и друг с другом дружить будут — я выставлю необходимые императивы. Такой кружок голландского штурвала для них замучу — ахнут. Исчезнут откаты, покрывательство, укрывательство и недоносительство. Круговая порука будет, но лишь в положительном смысле. Увы, подобное изменение в поведении от менталистов не скроешь. Но все же, если их рассекретят позже, чем новые установки врастут в самую суть людей, ни один менталист не сможет без проблем справиться с последствиями — я весьма глубоко засовывал установки и изменял слишком многие воспоминания.
Да и прикажут ли менталистам корректировать личности, или менять людей на постах? Все же кроме честности я не стану ничего добавлять — ни верность себе, ни ненависть к императору. Представляю, как будет звучать отчет менталиста о найденных установках: «при стандартной проверке служащего такого-то мною была обнаружена повышенная честность».
В больницу мы со Степаном поехали вместе. Мама и папа вовсе с утра туда отправились. Отец свалил руководство кузней на птиц, и не стал сегодня отправлять оговоренное пространственное кольцо с товаром в Днепр. Покупатель оказался понимающим, и не стал скандалить. Но все-таки надеюсь, что отец не забьет на собственноручно создаваемое предприятие.
Мы сидели втроем на стульях в одноместной палате. Мама и отец вспоминали какие-то истории — как связанные с Вероникой, так и совершенно посторонние.
— Расскажешь что-нибудь? — смотрит на меня отец.
— Да не могу ничего вспомнить… — неловко пожал я плечами. Как обычно, когда кто-то говорит «расскажи что-нибудь», из головы пропадают все мысли. — Хотя погодите, есть один момент. Не знаю, почему именно его вспомнил. Мы недавно гуляли вечером. Случайно получилось — она шла с чьего-то дня рождения,
Никто не засмеялся. Возможно, только я нахожу этот момент забавным.
— Предлагаю пропить курс зелий, — смотрю я на отца. — Всем нам пропить. Какой-нибудь подороже, с перманентными эффектами. Возможно, если бы Вероника была чуточку крепче, она бы сейчас не лежала в коме. Не ставлю никому в упрек, просто думаю, что мы сейчас можем позволить себе подобное.
Папа отводит глаза и кивает.
Мне понравилось, как мы сидим. Повод не понравился, не понравилось место, где мы находимся, а вот такие посиделки — спокойные, мне пришлись по душе. Спокойное времяпровождение, без всякой фальши, без улыбок, без недомолвок. Сидеть и изливать душу родным. Не пытаясь казаться круче, чем мы есть, не пытаться прятать чувства.
Только вот в какой-то момент мама снова пустила слезу.
— Мам, обещаю, что с ней все будет в порядке. Посмотри на ее лицо. Тот жуткий синяк, который мы видели вчера, почти исчез.
А еще я оставлю здесь гоблина под иллюзиями, на случай, если кто-то действительно захочет устроить для сестренки «несчастный случай».
— Не зря мы купили ей лучшие зелья, — кивает отец. — Хоть и дорогие, но нет ничего дороже своего здоровья и здоровья родственников.
— Это точно, — вздыхаю. — И, раз ты сам это понял, то и я сознаюсь — дело тут не в зельях. В общем, я нашел альтернативный способ помочь Веронике.
Степан и мама недоумевают, а вот глаза отца наливаются кровью.
Похоже, нас ждет непростой разговор.
Глава 21
К моей радости, отец не устраивает сцену на глазах родственников.
— Пойдем-ка выйдем, — кивает он мне на дверь.
В коридоре он ловит первую попавшуюся медсестру и спрашивает, где можно тихо и спокойно поговорить. Женщина отправляет нас на пожарную лестницу.
На лестнице холодно, но от отца веет пламенной яростью. Папа кладет руку мне на плечо и слегка наклоняется, нависая надо мной.
— Мы с тобой уже говорили о симбионтах, — обманчиво спокойным тоном говорит отец. — И что мы решили по их поводу?
Он действительно думает, я скажу, мол, «обещал не использовать их в отношении членов нашей семьи без твоего разрешения»? Думает, я загоню себя в ловушку виноватого?
— Я решил, что стоит их использовать, но ты решил, что они опасны. Причем решил сразу за всех и даже за маму, ничего ей не рассказав.
— Так какого черта ты идешь против моего решения?!
Ладонь на плече сжимается, но отец одергивает себя и убирает руку.
— Обстоятельства изменились, — пожимаю плечами. — И я ни о чем не жалею.
— Как удалить твой симбионт? Я готов нанять лучших целителей, чтобы они исправили твою ошибку, только опиши мне процесс извлечения.
— Уже никак. Если попытаешься, убьешь дочь.
Отец рычит, но я решаю сразу вскрыть и другой свой проступок.
— Как самочувствие? Не обратил внимания, что мешки под глазами изрядно уменьшились, да и проснулся наверняка бодрым и свежим?
Отец каменеет. Смотрит на меня таким взглядом, будто действительно ударит.