Создатели утопии. Мерцающие мосты
Шрифт:
Нас обрекли идти путём не млечным
Грехам, содеянным, благодаря…
Железнодорожный вокзал с каждым шагом становился ближе. Его серо-синий фасад с большими синими буквами на крыше (название города: «Новый Уренгой»), отражал лучи утреннего, северного солнца. Святослав поправил рюкзак и, перебежав дорогу, оказался на «Привокзальной площади». Осмотрелся. Как обычно, большая часть парковочных мест здесь была занята таксистами. В воздухе витал антуражный привокзальный запах, а у входа в здание
В наушниках заиграла очередная песня, задавая настроение и темп шагам того, кто решился на путешествие, о котором так и не смог сказать родителям. Святослав понимал, что обрекает родных на новое переживание, но он уже не ребенок – он совершеннолетний молодой человек, принявший решение. Именно так он и напишет в сообщении матери, но позже, из поезда. Двое суток мучительных размышлений остались позади, хотя моральное состояние парня и сейчас оставляло желать лучшего. Его Альтер эго, отвечающее за совесть и переживание, будучи запертым, стучало, что есть силы, кулаками, в закрытые двери одной из многочисленных комнат разума. Тщетно. Чаша весов уже перевесила в пользу желания решить вопросы и сделать все для обретения душевной гармонии.
– Все будет хорошо, – прошептал Святослав, обращаясь к самому себе.
Он даже не обратил внимания на остановившуюся рядом машину. Боковая дверь черного микроавтобуса резко открылась и…
Все произошло очень быстро. Сначала кто-то потянул его назад, обхватив руками за шею со спины. Затем к его лицу прижали, в чем-то смоченную, ткань. В нос сразу ударил резкий и неприятный запах. Глаза юноши, тут же, закатились, подкосившиеся ноги подхватили чьи-то руки и… Наступила темнота. Мелодия из наушников улетающим эхом начала ослабевать и вскоре исчезла совсем. Наступила полная тишина.
Через большое окно в комнату врывается неестественно яркий, почти белый, свет. Солнечным его назвать было сложно. Святослав сидел на диване, обнимая стоявший на коленях рюкзак.
– Вот и я говорю, что фантазия у тебя о—очень богатая. – Элина Евгеньевна отхлебнула горячий кофе и, еле заметно поджав губы, несколько раз кивнула.
Святослав недовольно скривился. Его всегда раздражало то, как она это делает: держит двумя пальцами ручку маленькой кружки, при этом, демонстративно оттопыривая мизинец. Выглядело это не по-настоящему и даже, как-то надменно. В остальном, человеком она была неплохим, а главное – не жаловалась родителям на частые пропуски их встреч с молодым человеком.
– Не у меня, а у жизни фантазия богатая, ну или у судьбы, – недовольно буркнул Святослав.
– Философская, однако, мысль. Жизнь и судьба – это подруги нашего бытия. Интересны вопросы, касающиеся твоего видения этих подруг. Лично, у меня, их очень много, но мы должны всё разрешить совместно. Хорошо? – Она прищурилась, склонив голову немного на бок, а затем снова выпрямилась, как струна. —Давай, бери свою чашку чая и рассказывай мне все, как есть. Даю слово, я постараюсь понять тебя и, еще, – она подмигнула, – все останется в стенах этого кабинета. Никто ничего об
Святослав глазами пробежался по ее кабинету. Он молчал. Затем, почему-то сосредоточил взгляд на руке Элины Евгеньевны, державшей чашку. Ее мизинец мешал ему сконцентрироваться.
«Довериться или нет?» – спрашивал себя Свят.
Но он не успел ответить самому себе. Его лицо внезапно обдало теплым ветерком. Подняв голову, Святослав увидел, что над ним нависает Элина Евгеньевна, а ветер – уже не ветер, а… дыхание.
– Все останется в стенах этого кабинета, – она выдержала паузу. – И ты!
Ее руки, покрытые вздувшимися, иссиня-чёрными венами, трясясь, держали вращающийся вентилятор. Со злорадной ухмылкой она все ближе подносила к лицу парня крутящиеся лопасти устройства. Из безобидного пластика они на глазах превращались в металлические, заточенные по кромке лезвия. Блеск мутного отсвета, прорвавшегося сквозь приоткрытые жалюзи, бликами играл на острие каждого каплеобразного ножа. Руки и ноги не слушались Святослава. Он посмотрел на свои бессильно лежавшие ладони и неподвижные колени. Хотел закричать, но ничего не вышло. Он крепко зажмурился, а когда открыл глаза, его руки и ноги уже были связаны веревкой.
«Откуда взялась эта веревка?» – подумал он.
– Что происходит!? – закричал Свят.
Тем временем, Элина Евгеньевна никуда не спешила. Она двигалась рывками, но в то же время, очень медленно. Ее глаза затмили крутящиеся лезвия, которые всё еще приближались к лицу Святослава, пока смазанная картинка не превратилась в одно сплошное месиво мерцающих цветов и вспышек.
– Дружище! Ау—у—у! Ну же! Давай, приятель, очнись, – умоляюще просил мужчина, тряся парня.
Сквозь кружащееся сознание и звон в ушах Святославу показалось, что этот голос ему знаком. Но пока в голову не приходило осознание того, кто это может быть. Пульсирующая боль в затылке заставила его еще сильнее зажмурить глаза, хотя, на самом деле он уже хотел их открыть. Тело его невольно покачивалось. Свят стал понимать, что находится в движущейся машине. В лицо ударила прохлада – он дернулся в сторону и часто заморгал. Его дыхание на мгновение сбилось.
– Извини, приятель, – мужчина допил из бутылки воду, которая осталась в ней после того, как он плеснул половину ее содержимого в лицо Святославу. Пустая тара была тут же выкинута в приоткрытое окно.
Картинка медленно стабилизировалась и полуприкрытые глаза Святослава уставились на того самого назойливого незнакомца из автобуса. Даже очки и пиджак на нем были те же.
«Сколько же прошло времени с момента, как я потерял сознание?» – промелькнула мысль в голове Святослава. Ответа биологические часы не дали, поэтому вопрос остался открытым.
– Ну, слава Богу, – мужчина выгнулся, разминая затекшую спину. – Нет, нет, нет, все хорошо, – он выставил ладонь правой руки вперед, успокаивая парня, собравшегося рвануть ручку и открыть двери авто.