Создатели
Шрифт:
И лишь когда в легких не осталось, наверное, даже кубического сантиметра воздуха, он вдохнул свежий ветер. Вдохнул загадочный имбирь, смешанный с колючим озоном.
Горло сжималось от боли, но кашлять Лекс перестал. Следующий выдох сопровождался таким же хрипом. Будь он не во сне, сорвал бы себе голос после таких выдохов, а здесь все равно собеседников не наблюдалось.
Силовое дыхание помогло, и неизвестный фантом постепенно ослабил свою хватку на шее.
Лекс посмотрел на колено. Боль охватывала ногу все сильнее и сильнее. Один из
Лекс представил себе ванну, доверху наполненную ледяными кубиками. Почему-то эта ванна стояла сразу за входной дверью.
Мальчик встал и, прихрамывая, вошел в дом. По дороге он все же зацепил стакан, и тот неудачно упал с крыльца — ударился о камень и разлетелся на множество крупных стеклянных осколков.
Зайдя внутрь, Лекс тут же опустил левую ногу в ванну. Целиком. Какое бы испытание сон ему ни приготовил, мальчик чувствовал, что в данном случае проще немного потерпеть, и боль уйдет сама по себе. Или он с ней свыкнется окончательно. Так или иначе, лед мог ему в этом помочь.
Подоспевший минутой позже дежурный врач включил аппарат искусственной вентиляции легких. Ни он, ни мать Лекса не заметили, как мальчик сделал первый вздох за мгновение до того, как аппарат заработал. Сестра заметила, но решила, что ей почудилось. В ее длительной практике случались и не такие чудеса, так что она отнеслась к этому спокойно, лишь отметив для себя, что мальчика надо будет побыстрее отключить от аппарата. Попробовать, сможет ли он дышать и без чужой помощи.
Боль унялась лишь через пару часов. Но Лекс сильно хромал и ничего не мог с этим поделать. Когда нога находилась в расслабленном состоянии, то о себе не напоминала, но как только мальчик пытался пройтись, загнанная вглубь боль сразу давала о себе знать. Поэтому Лекс начал прихрамывать, даже сам того не замечая.
Тем не менее, как только стало полегче, Лекс вновь вышел наружу. Родители всегда журили за излишнюю, на их взгляд, для его возраста практичность. Мать как-то даже заметила, что художники должны быть рассеянными и не видящими ничего вокруг. Лекс тогда ответил, что он не художник. А про себя подумал, что художники точно не должны жить по навязанным кем-то шаблонам. На то они и художники, чтобы быть уникальными, каждый по-своему. Вот он, например, отличался практичностью, опрятностью и на удивление спокойным характером.
Ему пора было осмотреть владения сна, понять, есть ли у них границы, какие физические законы он может нарушать, а какие — нет. Даже в собственном сне своевременная инвентаризация, безусловно, полезна.
Поэтому мальчик неторопливо шел по лесу, рассматривая деревья, кусты, облетевшие листья всех цветов. В какой-то момент Лекс поднял глаза и посмотрел на небо — светло-голубое. Он опустил голову обратно, зажмурился и представил такое же небо, но немного позднее, когда солнце только-только готовится зайти.
Открыл глаза
Лекс кивнул. То что в этом месте он легко может играть с цветами, он уже ощутил. Вполне. А как насчет границ?
Подспудно мальчик ожидал, что через какое-то время ходьбы по лесу он наткнется на барьер, некую невидимую преграду, ограничивающую его возможности в этом мире. Не мог же тот быть бесконечным? Не мог же Лекс выдумать бесконечный мир?
Он шел и шел вперед, ожидая встретить если не заслон, то хотя бы что-то новое в становившемся аляповато-однообразным лесу.
И увидел барьер ровно в тот момент, когда ожидал. Лекс прошел по лесу, наверное, с километр, прежде чем заметил впереди неяркое радужное сияние. Пробравшись чуть дальше, мальчик попал на прогалину, сразу за которой ввысь уходила силовая стена.
Он не мог сказать, что стена непрозрачна, но и того, что находилось за ней, нельзя было разглядеть. Вполне возможно, за ней ничего больше не было.
Преграда переливалась цветами осеннего леса. Лексу чудилось, что ее мерцание попадает в такт с ветром, но ручаться бы не стал. На всякий случай он подошел поближе и тронул стену пальцами. Стена как стена. Плотная и уж точно непроходимая.
Лекс пожал плечами и повернул назад, в сторону дома на краю оврага.
Он сделал всего несколько шагов, но что-то, какая-то мысль заставила его остановиться. Странно. Вот он ждал границу своих владений, ждал увидеть ее именно где-то здесь. И она тут же появилась.
Лекс прикрыл глаза и представил, что нет никакой границы. Что дальше все так же простирается бескрайний лес. Нет, даже не так. Бескрайний лес, которым заросли холмы. Горы вдалеке, прячущие свои пики в облаках и снегах. Река, стекающая с этих гор и несуетно петляющая между холмов. И осень, и небо, вернувшееся в полдень.
Мальчик открыл глаза и обернулся. Барьера больше не было. Все стало в точности таким, как он только что себе представил. Его мир, представленный им, выдуманный от начала до конца, до мельчайшей детали. Греза, которая не исчезает.
Нет здесь никаких барьеров, кроме тех, что он выдумает себе сам.
Лекс оглядел окрестности, любуясь, запоминая, домысливая детали. Ему казалось важным закрепить эту картину в памяти. Наверное, он мог бы создать все заново, может быть, даже еще более совершенным, но сейчас хотел именно этот лес, эти горы и эту речку.
Удовлетворенно кивнув, мальчик отвернулся и снова двинулся в сторону дома.
Во второй раз его остановила не собственная мысль, а какой-то внешний фактор. Так же, как недавно Лекса накрыло удушающей болью в шее. Что-то подобное происходило и сейчас. Творилось нечто, чего он не планировал, не представлял, не предвидел, не ожидал.
Лес вокруг прикрыло дымкой. Странным туманом, дающим ощущение, что мальчик стал хуже видеть. Этот же туман сделал воздух вокруг Лекса заметно гуще, мешая ему двигаться, замедляя шаги.