Создатели
Шрифт:
Поэтому Лекс предпочел выбрать в качестве наблюдателя себя самого. И поэтому он — ПЕРЕМЕСТИЛСЯ.
Увидел он совершенно не то, что ожидал. Никакого простора, никакой долины, леса или пустыни. Хоть чего-то, что он мог бы себе представить.
Он попал в банальное закрытое помещение, замкнутое, с низким потолком, без малейшего намека на окна и всего одной дверью. Вернее, проемом — двери как таковой не наблюдалось. И стены. Стены были до безобразия однообразны. Лекс даже подошел и осмотрел красные кирпичи, кладку, раствор между кирпичами, чтобы понять, что в них не так?
— Это из детства, — благожелательно пояснил Михаил, заходя в комнату. — Знаешь, у меня кровать стояла у стены. Дом был хороший, новый такой дом, теплый. Даже простенки были кирпичные, в один слой, конечно. И вот прямо у изголовья штукатурка слегка отвалилась — кирпичей пять, может, оголилось. А родителям все не до ремонта было. Так я каждый день перед сном на эти кирпичи смотрел. После нескольких лет я каждую царапину на них помнил. Каждую каверну в растворе потрогал. У меня на их поверхности иногда целые баталии разыгрывались. Красные шли на белых, потом роботы на людей, а люди на арахнидов. И когда здесь, — Михаил развел руками, — пришла пора создавать надежный дом, я выбрал эти кирпичи. Их-то точно у меня никто заменить не сможет. Мое.
— И повторил пять кирпичей на всю комнату? Стык в стык? — подсказал финал Лекс.
— Во всех комнатах. У меня их немного — всего четыре. И холл — пятый. Там, где твой дуб.
Михаил отвел руку в сторону, предлагая Лексу выйти из помещения.
Мальчик двинулся вперед и через короткий метровый коридор, выполненный все теми же пятью кирпичами, вышел в центр владений Михаила. Туда, куда его «тренер» скопировал дуб.
Здесь потолок был поднят повыше. Достаточно высоко для того, чтобы умудриться разместить под ним целое дерево. Но и тут, так же как и в комнате, всё оказалось покрыто однообразным узором из кирпичей.
Посмотрев на дуб, Лекс понял, о чем толкует Михаил. Это дерево только внешне напоминало то, что стояло у моста в его долине. Оно было… проще. Листьев меньше, меньше цветов осени на них, меньше веток, особенно мелких — крупные ветви Михаил воспроизвел достаточно точно.
Жалкая подделка, сказали бы, говоря в таком случае о картине. Жалкая, неумелая и дилетантская.
Хотя, надо признать, что если бы Лексу пришлось копировать чужое произведение, не факт, что у него вышло бы лучше. Возможно, он не стал бы сглаживать детали, но наверняка наврал бы в чем-нибудь другом.
— И ты все свое время проводишь здесь? — С точки зрения Лекса, это было ужасно. Стены из пяти одинаковых кирпичей. Абсолютно серый бетонный пол. Ни одного окна — им просто некуда было открываться. Теперь вот дуб. Понятно, почему Михаил так долго его разглядывал и так восхищался.
— Ну да. Все, кроме того, что провожу у тебя. Или еще где-нибудь. Весь остаток времени. Хотя не так уж и много остается. Здесь скучно, зато это пространство полностью мне подконтрольно. Меня сложно в нем достать, очень сложно.
— Ты говорил об учителе?
— Да. Куча усилий ушла, чтобы найти его. Но теперь — он твой. Ну почти. Возьми меня за руку и расслабься.
— Что
Перемещение оказалось несколько отличным от того, что раньше проделывал Лекс самостоятельно. Просто сейчас не он решал, куда отправиться, вот и все.
Он расхотел задавать свой вопрос еще до того, как его закончил. Произнес его просто по инерции, только потому, что хотел задать еще там, в маленьком собственном мирке Михаила.
Они оказались в пустыне. В чем-то, напоминающем пустыню. Слишком ровная, слишком гладкая поверхность абсолютно белого песка в том месте, где они стояли, не позволяла Лексу поверить, что это место имело хотя бы отдаленное отношение к настоящим пустыням.
Равнина тянулась от горизонта до горизонта, во все стороны. Разве что цвет песка иногда менялся. Где-то он был скорее серым, где-то стальным или желтоватым, разным. Как огромная палитра достаточно нейтральных оттенков, готовых для использования. В дизайне интерьеров, например. Если выбрать консервативного дизайнера, то именно такие тона он бы и предпочел.
— Это значит, что он попросил плату, — ответил Михаил, отвлекая Лекса от рассматривания окрестностей. — Но мне кажется, ты будешь способен ее заплатить. Идем, вон он. Далековато, конечно, но таковы правила. Сложно попасть в чужой мир близко к его хозяину. Слишком большой силой надо для этого обладать.
Михаил шагнул вперед, в сторону крохотной черной точки, едва видной на горизонте.
— Какую оплату? — спросил Лекс, двигаясь за своим проводником, но тут же остановился снова.
Следы Михаила. Они не просто оставались в виде обычных следов на песке. Оказывается, эта идеально ровная песочница была не более чем тонким слоем песка, насыпанным на что-то еще. На что-то вроде каменного основания, но камнем этот материал не был. Больше всего эта подложка была похожа на стекло. На оплавленное стекло темного, почти черного цвета.
Лексу это понравилось. На таком песке можно рисовать. Очень красивые узоры, как в детских игрушках. Он улыбнулся и пошел вслед за Михаилом.
Через несколько десятков шагов понял, что и подложка тоже, в свою очередь, не была одноцветной. Ее оттенок менялся время от времени, иногда плавно, иногда резко, обнажая границу. Базальтовое стекло могло быть и розовым, и черным, и серым. Любым. Иногда его цвет полностью совпадал с оттенком песка, делал их неотличимыми. В других местах диссонанс двух цветов практически кричал.
— Здесь живет художник. — Лекс не задавал вопрос, а высказал свою догадку, практически уверенность.
— Почти, — беззаботно махнул рукой Михаил. — Шевелись, а то дойти не успеем, как придется покидать это место. Вечно времени на дорогу уходит больше, чем на общение.
Мужчина был одет в простое белое кимоно из хлопка. Грубая материя, Лекс видел рельеф материала даже с нескольких метров, отделяющих его от потенциального учителя. В руке он держал то, что сначала Лекс принял за оружие, — какую-то деревянную палку. Но заканчивалась она кистью, тонкой, небольшой. Не такой, какой красят заборы, хотя и достаточно жесткой.