Сожженные мосты Часть 4
Шрифт:
– Им сколько лет? – перебил сотник
– Жельо пятнадцать уже, Мартину…
– Вот пусть и сидят Жельо с Мартином – дома. Там не детский сад. Там нейтралка, а за ним – лес. Там, где ты – зверь, а есть и охотники.
– Так не раз же… – не отступал Божедар
– То вы с взрослыми ходили. А не одни. Разница есть. Я грех на душу брать – не собираюсь, пусть дома сидят. Четники, б…
– Сами пойдем!
– Схватим – выпорем – припечатал сотник – вот те крест, схватим и выпорем. Я за другое. Ты знаешь кого… там, кто бы оружие в руках держал?
– Знаю – смутился Божедар – то к чему говоришь,
– Да к тому. Мне там люди нужны, понимаешь – люди!
– Найдутся люди!
– А точно? Смотри… там не до шуток будет. Ваших – сдал кто-то. ХауптКундшафтШтелле – знаешь что такое?
– Знаю… – помрачнел Божедар – добраться бы.
– Не загадывай. Кубыть и доберешься. Завтра утром скажешь – едем или нет. Только надежные люди нужны… хотя и проверим сами.
– Будут люди. Им оружие нужно только – все возьмутся.
– За всех никогда не говори. Говори – за себя. А оружие найдется, сам знаешь. И немало…
30 июня 2002 года
Виленский край, Варшава
Здание штаба Виленского военного округа
А вот графу Ежи Комаровскому – повезло. Он и сам не знал как – но повезло. Потом правда узнает – и проклянет все на свете, оставшись совершенно один в этом мире.
Как ни странно – он исчез с горизонта на два дня по одной простой причине – он искал Елену. Не найдя ее ни в одном из клубов и злачных мест Варшавы – он решил ждать ее у дома, рассудив, что рано или поздно она там появится, у себя дома. Припарковав машину на стоянке, он молча, терпеливо ждал, час за часом. Дважды он выходил – чтобы купить немного еды и сделать другие дела, какие возможны. И лишь рано утром тридцатого он проснулся, посмотрел в зеркальце заднего вида, увидел себя – грязного, заросшего неопрятной щетиной, всклокоченного – и понял, что так нельзя.
Ближайшим местом, где можно было привести себя в порядок, и где бы его пустили – было как ни странно здание штаба округа, там был, по крайней мере, рукомойник и "дежурная" бритва, потому как офицеры из странствий возвращались в самом разном виде, а устав требовал от них пребывать в виде опрятном. И если на удаленном полигоне на это внимание не особо обращают – то в здании штаба округа извольте соответствовать.
Машину он припарковал недалеко от здания штаба, благо по раннему утру места для парковки были. Металлодетектор среагировал на Наган в кармане – но у него в удостоверении написано "с правом ношения оружия", и потому внимания на наган не обратили. Только принюхались – нахождение офицера в людных местах в нетрезвом состоянии и при оружии считалось проступком и влекло за собой взыскание. Но спиртным от графа Ежи не пахло, пахло много чем другим – и омерзительно пахло доложу я вам.
В караулке граф Ежи привел себя в порядок – умылся несколько раз с мылом, кое-как вымыл голову над рукомойником, побрызгал на себя "дежурным" одеколоном, единственным ароматическим достоинством которого было то, что он напрочь отшибал любые другие запахи, даже сильные. Побрился безопасной бритвой – не слишком опрятно, но и так сойдет. Кое-как привел в порядок одежду, шагнул в вестибюль…
Улицу в то время еще не
И на припаркованный прямо напротив здания штаба округа большой лимузин Вольво с затемненными до черноты стеклами и гербовым, "с орлом" пропуском на лобовом стекле он тоже не заметил – ни он ни охрана.
А стоило бы…
– Пан Комаровский, вас ожидают… – сказал дежурный офицер, майор с фамилией, которую граф Ежит никак не мог запомнить и в очках в тонкой золотой оправе – я открыл кабинет…
На последние слова граф Ежи резко остановился
– Кто ожидает?
– Велели не сообщать.
Понятно…
Собственно говоря – граф Ежи и не удивился, увидев в своем кабинете сухощавого, с иголочки одетого пана Збаражского из "безпеки войсковой". Он нервно ходил по кабинету, услышав как открывается дверь – продолжил ходить.
– Доброго здоровья, пан Збаражский – мутная волна злобы на этого человека просто душила, не давала жить.
– Доброго здоровья и вам – буркнул Збаражский – зачем вы это сделали?
– Затем, что нечего!
– Что значит – нечего? Вы понимаете хоть – что вы натворили?
– Я всего лишь покарал подлеца и ублюдка.
Збаражский вышел из себя – он резко хлопнул ладонью по столу, граф впервые видел, чтобы он был в таком состоянии. В замкнутом стенами помещении это прозвучало как выстрел.
– Всего лишь? Всего лишь?! Вы так спокойно об этом говорите, что право – мне становится страшно.
– А мне становится страшно, пан полковник, оттого что мы видим зло и ничего не делаем, чтобы покарать его!
– Работа полицейского заключается в том, чтобы разматывать клубок до конца а не отрывать от него первую попавшуюся нить! Вы должны были втереться к нему в доверие и узнать, с кем он работает, кто поставляет ему наркотик, кто связан с ним! Вот что нужно было сделать, нам нужна вся банда, а не только профессор!
– Это то я как раз узнал… – мрачно сказал граф – вам известен некий пан Жолнеж Змиевский?
Збаражский остановился, повернулся к графу
– Кто?
– Жолнеж Змиевский. Этот пан судя по всему промышляет наркоторговлей, и по крупному. Профессор работает на него. И более того – по мнению пана Ковальчека пан Змиевский является сотрудником полиции или спецслужб.
Збаражский все более успокаивался
– Он сам вам об этом сказал?
– Да, сам. Вы знаете пана Змиевского?
– Нет, но узнать будет нетрудно. И все равно – вам не стоило его убивать, теперь у нас нет свидетелей против этого Змиевского, придется начинать все с начала.
– Простите… – графу Ежи показалось, что он что-то недопонял
– Нет свидетелей, говорю. Возможно вы считаете, что беспека может хватать людей каким ей вздумается – но это далеко не так. Над нами есть надзирающий спецпрокурор, и мы тоже подчиняемся закону. Этот Змиевский – что я ему теперь предъявлю? Ваши слова? Со слов покойного пана профессора Ковальчека? С чужих слов – не примет не один суд.