Сожженные мосты часть 6
Шрифт:
А может и не случиться – как карта ляжет. Азия.
– Вахид, я и твоим сыновьям гостинец припас – с этими словами майор, не отвечая на предыдущий вопрос, достал из кармана нечто, напоминающее армейский пистолет. Пневматический, для начального обучения – но достаточно мощный. Такие пистолеты поступали на снабжение армии вместе с настоящими, по весу, габаритам, усилию на спусковом крючке они ничуть не отличались от настоящих, но стреляли пульками от пневматики. Из таких тренировались стрелять почти каждый день.
Этот, конечно списали.
– Ай, спасибо дорогой. Они
– Смотри, как бы глаз себе не выбили. Он пневматический.
– Ай, спасибо, дорогой. За машинами пришел?
Майора знали на этом базаре давно, он был постоянным покупателем. Ему нужны были совсем старые и дешевые, "на слом" машины. Бронекавалеристам тоже надо было по чему-то стрелять.
– За машинами, дорогой. Вот курсанты у меня. Надо им по машине подобрать, но дело молодое… короче денег у них немного. Сам понимаешь…
Торговец покачал головой
– Ай, понимаю, Николай, сам молодым был, как Джамилю встретил, четыре года не ел, не пил деньги на выкуп собирал. Сто баранов отдал за усладу своей души. Пойдем, дорогой, посмотрим, что подобрать твоим парванам.
Первую машину подобрали довольно быстро – старый, аксайский Додж*** с закрытым кузовом и бензиновым дефорсированым мотором, развивающим при почти пяти литрах объема чуть больше ста сил. Машина была побитой, но движок, как запустили – схватился с полоборота.
– Откуда, дорогой?
– А, это нефтяников. Хорошая машина
Понятно, актировали после того, как самортизировалась полностью, но подали налево, заработав уже себе на карман. Тут так часто делали. Восток. Бакшиш на Востоке – не взятка, а выражение уважения.
– Сколько хочешь?
– Тысячу рублей прошу – скромно сказал Вахид.
– Побойся Аллаха! Этой машине два десятка лет!
– Всего двенадцать, уважаемый! Но зато в нефтяных компаниях их очень хорошо обслуживают и ремонтируют! Она почти как новая!
– Какая новая, Вахид!? Ей цена двести в базарный день.
– Ай, Николай-устаз, теперь ты меня ограбить хочешь!
Сошлись на четырехстах пятидесяти.
Следом шли несколько Волков, один даже с легким бронированием, два в грузовой версии, один в версии для перевозки отделения солдат – но Николай даже смотреть их не стал, несмотря на эмоциональные уговоры Вахида. Машины и впрямь были хороши, в самый раз для армейского нижнего чина, тем более что и ремонтировать их можно было казенными запчастями и за казенный счет – но Николаю были нужны машины именно гражданские, которые никогда не принимались на снабжение в армии.
Взяли два Интера – один почти такой же, на каком они сюда приехали, с закрытым кузовом, второй пикап с удлиненной пятиместной кабиной. Взяли Бенц, полноприводный, в африканской версии – его завезли сюда золотодобытчики из Священной Римской Империи, за него пришлось здорово поторговаться, и все равно меньше чем восемьсот цену сделать не удалось. Потом нашли еще один Додж, побольше размером, уже как грузовичок, на десять мест, да еще и с небольшим кузовом. Потом взяли еще один Интер и африканской версии длинный Фиат.
Расплатился Николай наличными, из всех проданных машин только одна принадлежала Вахиду, но по правилам этого базара у любого торговца были свои постоянные клиенты, и он мог продать
А в это же время в Южном учебном центре войск специального назначения полным ходом шла работа…
После того, как в Персии и Афганистане сложилась чрезвычайная ситуация – всех курсантов центра, несмотря на их протесты, вывезли на базу под Мирный. Они то хотели взять автомат и вместе с взрослыми воевать с душманами – но взрослые хорошо понимали, что перед ними, по сути, пацаны, по девятнадцать – двадцать лет. Пока они не прошли полный курс подготовки спецназа, включая обязательный выпускной, они – мясо. Да, им можно дать в руки автомат, и они пойдут в атаку, хоть на пулеметы, хоть куда только скажи – но только последний поддонок воспользуется наивным, мальчишеским еще патриотизмом и заставит их умирать за Родину там, где нужно просто сделать работу и вернуться назад. Работу грязную, кровавую – но нужную. И обязательно – вернуться. В южный учебный центр, расположенный на плоскогорье, у подножья раскаленных солнцем гор стекались люди. Кто-то прилетал попутным рейсом, кто-то приезжал на своей машине, кто-то на взятой напрокат, у кого-то был рюкзак, у кого-то большой жесткий оружейный чехол, у кого-то и то и другое, а кто-то прибывал с голыми руками. Всех их роднило одно – возраст от тридцати до сорока пяти**** лет, неприметная внешность, пропитанная солнцем кожа – загар, который так въелся в кожу, что уже не сходит никогда и внимательные глаза. Не жесткие, и тем более не жестокие, а внимательные, привычные к тому, что опасность может скрываться везде и ни на секунду не прекращающие искать ее.
Их встречали, распределяли – офицерских модулей не хватало, и потому жили в палатках, точно так же как курсанты. Первый день – полный медицинский осмотр и адаптация, второй – сдача физического теста и зачет по стрельбе. Кто не сдал – предоставляется неделя на то, чтобы войти в форму, если и тогда не сдал – до свидания. Распределялись по подразделениям, самостоятельно, в основном по тому кто с кем служил, таким образом, комплектовались группы. Сами, не дожидаясь приказов, бегали кроссы, проводили боевое слаживание. Многие ничуть не потеряли своих навыков – кто после дембеля в караванщики пошел, кто в охранники, кто в охотники, было тут немало казаков, а у казака винтовка – любимая подруга и жена.
Начали поступать автомобили – все как один неприметные, крепкие, полноприводные, гражданского типа. Их распределяли по группам, поднимали на стапелях, разбирали, проверяли. Начинал переделывать под себя – таранный бампер, незаметно вваренные в раму распорки, увеличивающие ее жесткость, куски брони в дверях, дополнительные листы в рессорах, дистанционно активируемые сигналы, пленка на стеклах, которая затемняет и не дает им рассыпаться, если в них попала пуля, тайники для оружия и взрывчатки. Все это делали сами и для себя, без особых напоминаний и приказов.