Созидая Бога
Шрифт:
Я погладил Изю, и он улёгся у моих ног. Элен смотрела то на меня, то на чёрненького котика и, впервые за вечер улыбалась. Все молчали. Чувствовалось, что званый ужин подошёл к концу. Надин встала из-за стола и пересела к Сергею. Она что-то шепнула ему на ухо и кивнула в сторону выхода.
«Мы пойдём, - сказал Сергей по-русски, - а вы ещё посидите. Со стола не убирайте, оставьте всё как есть, приберёмся завтра. Лучше за Элен поухаживай, - прибавил он мне тише, - и про подарок не забудь».
«Au revoir (о рэвоар)», - сказала Надин и улыбнулась.
Мы остались одни. Повисла длинная пауза. Я сидел и смотрел на Элен, она молчала. Мне бы вспомнить про подарок, но вся моя находчивость куда-то испарилась.
Неожиданно тишина нарушилась и очень странным образом. Сначала послышался негромкий голос Сергея, он что-то бубнил по-французски, потом отозвалась Надин, но это был скорее не голос, а лёгкий приглушённый стон. Он тут же затих, но потом раздался снова, уже громче и октавой выше. Я сразу всё понял и вопросительно посмотрел на Элен. Она пожала плечами, как бы показывая, что ничего тут особенного нет. Между мужчиной и женщиной бывает такое.
Но я почему-то заволновался:
«Allez y, allez y (алле зи, алле зи, пойдём туда)», - затараторил я, показывая на выход.
Элен, нехотя, повиновалась. Она медленно поднялась со стула, повесила на плечо сумочку, взяла термос-чайник и, подумав немного, подвинула в мою сторону две чашки и пачку печенья. Сообразив, что надо делать, я схватил в одну руку чашки, в другую блюдца, а печенье засунул в карман. Элен, не торопясь, вышла из-за стола, уверенной походкой подошла ко мне и взяла меня под руку. Затем она переложила в свою сумочку блюдца, чтобы я их случайно не разбил, и мы направились к выходу.
В холле было светло, как днём. К блеску звёзд над головой добавился яркий свет половинной Луны. Здесь она располагалась на небе рожками вверх. Элен твёрже прижала к себе мою руку, и мы проследовали к выходу. По дороге я услышал ещё несколько вздохов совсем уже приглушённых, но ни я, ни Элен, не обратили на это внимания. Распахнув входную дверь, мы оказались на открытой веранде. Я стал осматриваться, куда бы сесть и поставить чашки, но Элен проследовала дальше.
«Туда», - показала она мне рукой в сторону деревянного навеса, находившегося у самого склона горы. Я не сразу сообразил, что сказала она это по-русски, и продолжал следовать за ней. Под навесом стоял массивный стол и вокруг него четыре приземистые лавки. Элен наугад провела рукой под крышкой стола и что-то там нажала. Над нами вспыхнул фонарь, осветивший всё оранжевым светом. Мы поставили чайные принадлежности на стол и сели друг против друга.
«Qu’est-ce que c’est que ca fair pour toi (кэс кё сэ кё са фэр пур туа), что это такое сделать для тебя»? – пробормотал я, запинаясь и лихорадочно соображая, что мне предпринять дальше.
«Не волнуйся, ты уже всё для меня сделал, - сказала Элен по-русски с лёгким акцентом и, глядя на моё удивлённое лицо, рассмеялась.
Я ещё не слышал, как она смеётся, смех её был заразительным, звонким и совершенно естественным. Чувствовалось, что она нисколько не стеснялась моим присутствием.
«Да, и тут нет ничего удивительного. Мой папа (она произнесла это с ударением на последний слог) потомок русских эмигрантов. Он внук белого генерала, а maman (маман – тоже с французским прононсом) потомственная княжна Чавчавадзе. Её прапрабабушка была в родстве с женой Грибоедова Ниной. У нас дома в семейном кругу все говорят по-русски, но я подозреваю, что это уже не тот язык, на котором общаются в современной России».
«Значит ты и за столом всё понимала…. И про Уаба тоже. Не обиделась»?
«Нет, когда Сергей пригласил сегодня меня к себе, то сказал, что будет гость из России, интересный мужчина и, что этот гость, то есть ты, знает и любит Чехова. Я клюнула на такую приманку. Для меня Чехов, как лакмусовая бумажка для оценки мужчин».
«Это хорошо, - подумал я, а вслух спросил, - Сергей знает о твоём русском происхождении»?
«Кажется да, но я ему о себе ничего не рассказывала. И Надин о моих русских корнях ничего не знает, хотя я чувствую, что Сергей догадывается, что я не совсем местная. Вообще, он много чего знает. Я не удивлюсь, если он работает на КГБ».
«Нет, он работает на другую организацию, гораздо более могущественную», - решил пошутить я, но тут же понял, что сказал глупость и попытался ретироваться.
«Я не в курсе, где и на кого он работает (и на какие средства он построил здесь дом, - хотел я добавить, но тоже промолчал), поэтому давай лучше пить чай, а я буду за тобой ухаживать».
Чайник оказался не так прост и при наклоне не проронил ни капли. Элен взяла его из моих рук, что-то нажала в нём, и из носика тут же повалил пар.
«Ну, или ты за мной поухаживай», - вышел я из положения.
Я наполнил чашки, поднял свою, вторую подал Элен, и мы чокнулись.
«За тебя», - сказал я.
«За тебя», - повторила она. Мы отхлебнули по глотку и сели.
Чай оказался ароматным, горячим и очень вкусным. Последний раз я чаёвничал с Матвеенковым в Тайланде три года назад. Он тогда только поселился там. Мы частенько засиживались с ним вечерами на берегу моря за этой приятной процедурой. И тогда и сейчас чайная церемония меня здорово выручала. Тогда - в плане спиртного. Я завязал с ним перед самой поездкой в Тайланд, и чаепитие было хоть какой-то заменой выпивки. Сейчас - в плане общения с женщиной, тут у меня перерыв был ещё большим.
Поэтому чай был, как нельзя кстати. К тому же было прохладно, и он меня согревал, ну и ещё надежды. Куда же без них.
Над горизонтом показалась мигающая точка:
«Что это там, - спросил я, - НЛО»?
«Нет, - ответила Элен, - это самолёт заходит на посадку. Недалеко отсюда аэропорт Фааа. Прибывают новые туристы».
«В нём летит очередной я, - изрёк я глубокомысленно, - такой же неприкаянный».