Сознание лейтенанта в лотосе (Равняется целой дивизии)

Тюрин Александр Владимирович

Там пара военврачей без всяких объяснений укладывает меня на стол, и сестричка вкалывает анестезию. Это так быстро случилось, что я и сдрейфить не успел. Только успел заметить, как доктор в черных очках-мониторах подносит к моему горлу ослепительный лазерный скальпель…

Когда я проснулся, уже в другом помещении, прошло, судя по настенной тикалке, два часа. Наркоз мне не слишком сильный дали, и я сразу понял, что потрошили меня не шибко, ничего полостного. В комнату не без стука вошел врач, уже в обычных очках, и стал любезно объяснять, что мне поставили кибернетические имплантаты в глазную впадину, в ухо,

в горло и еще в запястье. Это-де для моего усовершенствования, ничего опасного.

Ага, так я тебе и поверил, очкастый вивисектор. Ты ж, если врать не будешь, отправишься во фронтовой госпиталь – в кровавой грязи купаться.

Впрочем, может доктор и не врет? В виде исключения.

Полчаса я еще отхожу от наркоза, наконец могу посмотреть в зеркало и увидеть пластыри из синтекожи на своей брови, за ухом, на горле и руке.

А потом появляется техник с погонами младшего лейтенанта и начинает проверять работу всех этих микрокибернетических устройств – с помощью пульта дистанционного управления! Словно я игрушка электрическая. Этот юнец лихо давит кнопочки и у него такой вид, словно он играет в какую-нибудь «Нинтендо-666».

А результат «баловства» такой. Как будто в воздухе передо мной возникают разные слова, числа, знаки, рисунки, всякая графика, словно живой прыгает мультяшный Микки Мауc и лязгает челюстями динозавр.

Если я глаза закрываю – то все равно кажется, что они у меня открыты – никуда не деться от зубастой рептилии.

– Нет оснований для паники, – нарочитым басом говорит юнец, – это работают нейроконнекторы, подключенные к вашим глазным нервам.

И продолжает объяснять, что все эти картинки, в принудительном порядке, вливаемые мне в мозги, называются МИМИКАМИ. Или масками.

Слышу я еще какие-то трубные гласы, приказы, музыку – так отлаживаются нейроконнекторы, подсоединенные к слуховым моим нервам. Эти звуки тоже мимики, ненастоящие.

– Ладно, насчет нейроконнекторов я понял, не тупой. Но откуда идет информация?

Техник мне объясняет, что в запястье мне вживлен персональный коммуникатор, компер. Это все от него: и картинки, и звуковые сигналы. Поскольку он под кожей, то уже не потеряется.

Компер позволяет скрытную ближнюю связь поддерживать. С помощью того киберимплантата, который у меня в горло вшит, я могу говорить, не раскрывая рта, на манер чревовещателей.

Компер позволяет обнаруживать в темноте и под водой разные объекты – тем же макаром, как это проделывают акулы: с помощью электрических полей, на расстоянии до десяти метров.

Моя кожа как проводник участвует и в приеме, и в передаче сигналов. И чем она грязнее, тем лучше – с точки зрения физики.

Компер мне подсадили, конечно, не ради Микки Мауса, а чтобы я секретно общался с командиром и товарищами, управлял оружием и чуял приближение коварного врага…

Ладно, разобрался, не балбес. У американцев это называется Personal Area Network или Near-Field Communication. А у нас, соответственно: система ближней связи. СБС.

Поучил меня техник как регулировать громкость, яркость, каналы связи и прочую мудянку. Все регуляторы суть призраки, видимые мне одному. Однако слушаются моих пальцев и «молча проговариваемых» команд.

Во время тренировки пару раз осечка вышла, и такой концерт начался в башке: рев, грохот, демоны огненные мелькают –

если бы техник на помощь не прибежал, лежал бы уже на кладбище, цветочки снизу нюхал.

Все эти технические новинки меня, конечно, порадовали, но, с другой стороны, они работали внутри моего многострадального тела и не было никаких возможностей в них поковыряться…

В атмосфере сомнений сидел я в уютном буфете, где еще работала челюстями пара сосредоточенных майоров. Я не просто сидел, но и вкушал высококачественные продукты, которых полгода не видел. Сплошная роскошь, достойная уст лишь старших офицеров и генералов – икра, осетринка, стопочка водочки, огурчик. И никаких тебе бумажных тарелок и пластмассовых стаканчиков – все выдержано в национальном духе.

Самовар стоит, скатерки и занавески вышиты под Палех несколько модернизированными сказочными сюжетами – наш Иван Царевич с погонами лейтенанта отрывает яйца кунфушному Змею Горынычу, или что-то вроде это.

Наконец майоры дожевали и отвалили, но, чуть погодя, в буфет вошло трое – они странно смотрелись на фоне вышитых скатерок и самовара. Я почему-то сразу понял, что это мои новые боевые товарищи.

Есть такое явление, раньше оно называлось телепатией, а теперь квантовой когеренцией. Поэтому-то я и догадался, что явились они по мою душу.

Один из них был нарочито здоровенным детиной в полевой форме, явно из разведроты какого-нибудь ДШБ [2] . Второй – малоприметный мужчинка, сморчок нарочито шпионского вида – для работы под столом – еще бы на него плащ до пят и шляпу напялить. И баба. Да-да, про русских радисток-пианисток-красавиц все знают. И эта была нарочито ослепительной рыжей красавицей в изумрудном платье. С ума сойти.

2

2. десантно-штурмовой батальон

И вдруг на моих глазах сморчок вырастает в Петра Первого.

Я аж присел.

– Что за херня? Это что, цирк приехал?

– Никакая не херня, – отзывается бывший сморчок громовым голосом. – Просто через систему ближней связи я вам передаю маску, которая скрывает мой истинный облик.

Сказал и превратился в настоящую гориллу.

– Ладно, ладно, только не старайся так, – отозвался я в некотором раздражении от этого спектакля. В самом деле, вне зависимости от моего желания мне могут любую чихню по СБС передать. – А, кстати, можно все маски сбросить хотя бы на время? Иначе я нанесу ответный удар и прочитаю лекцию о благотворном воздействии кирзовых сапог на духовное развитие личности солдата.

Боевые товарищи пошли навстречу и еще раз преобразились. Горилла стала упитанным молодым мужчиной, что-то вроде коммерсанта средней руки. Детина из разведроты превратился в неформала: сутулый, худой, бритая башка, кольца в ушах и носу, какая-то власяница на скудном теле, по глазам видно, что курит и колется, физиономия расслабленная, благостная.

А женщина вышла из образа ослепительной красотки в изумрудном платье, хотя рыжей осталась. Чем напомнила мне о моей жене Риве. И до уродины ей было еще далеко. Но появилось в ее лице что-то расчетливое, жесткое и холодное. Что-то немецкое и устрашающее.