Созвездие Большого Пса
Шрифт:
Вася, так и не произнеся ни слова, послушно удалился.
— Понимаешь, Владичек, — продолжил Сергей, уже повернувшись ко мне, — я надеялся, что ты воспримешь все как должное. И станешь славным малым… Тебе ведь все равно, чем заниматься, правда? Лишь бы водку наливали да пожрать было.
— Ты глубоко ошибаешься, ублюдок, — прошипел я.
Его глаза яростно блеснули.
Я знал, что за батареей по плинтусу у
Я незаметно протянул свободную руку и нащупал провод.
— Но теперь ты сам подписал себе приговор, — говорил Сергей, — работать ты на нас не хочешь, а знаешь уже слишком много…
— Да кто вы такие, черт возьми?! — я уже нащупал стык и сильно дернул провод, стараясь однако, чтоб это было не замечено.
— Что ж, теперь уже все равно. Так и быть, я расскажу, позабавишься напоследок.
К счастью, провод поддался. Я крепко зажал в руке освободившийся кончик, приготовившись неожиданно ткнуть Толстоногова, и принялся пока слушать, что он скажет "напоследок".
— Видишь ли, — продолжал он, — у некоторых весьма обеспеченных людей в России (впрочем, скоро, возможно, мы выйдем на иностранные рынки сбыта)… Так вот, у них появилось в последнее время несколько странное хобби. С жиру бесятся, понимаешь.
— И что же это за хобби? — спросил я, стараясь придать себе как можно более равнодушный вид.
— Они, знаешь ли, коллекционируют труппы. (Он усмехнулся) Забальзамированные. Нда-с, такое вот мрачноватое увлечение. Представляешь, в роскошном особняке полумрачная комната, а там: мертвый хохол, мертвый чечен, мертвый толстяк, стоят, как в музее восковых фигур. Или лежат. Идиотизм, правда? (Он захихикал) А мы этим богатеньким буратинам поставляем экземпляры. Знаешь, в морге есть такие невостребованные, их потом хоронят в братской могиле и над каждым ставят табличку с номером. А черную работу у нас делают такие, как ты — спившиеся неудачники… А потом и их можно пустить в оборот… За тобой мы, между прочим, давно уже следили, все
— Вот значит как, — искренне изумился я.
— Да-да. Кстати, — добавил он с ехидной улыбочкой, — у нас тут один клиент запросил экземпляр, ну вылитый ты! Только квартирку свою сначала на меня перепишешь, одноклассничек, — и он тупо заржал.
Я резко выдернул руку из-за батареи и отчаянно ткнул его оголенным проводом в шею. Сережа заорал, забился в конвульсиях, глаза его выкатились. Я упорно давил проводом все в одну точку на его шее. Наконец он упал на пол и замер, прикрыв глаза. Я отбросил провод и потрогал сонную артерию: пульс вроде бы был. Если у него нет ключей от наручников, то я пропал. Я стал судорожно шарить рукой у него в карманах, едва дотягиваясь до него. Но мне повезло: в правом кармане брюк я нащупал заветный ключик. От сердца сразу отлегло, словно душа взлетела. Дрожащей рукой я отстегнул себя от батареи. Встал. В голове еще был бедлам.
Я спешно стал искать в комнате записную книжку. Однажды я встретил однокурсника. Вместе учились в университете, в одной группе, пять лет. Вот так же вот случайно встретил, как этого гада. Хотя этого гада, оказывается, не случайно. Однокурсник же нынче работает в ФСБ. Он там большая шишка — скромно похвастал мне тогда за рюмкой водки. Говорил, если будут какие-нибудь проблемы — звони, и телефон оставил. Который я записал в книжку (мой мобильник давно ушел по пьянке). Вот так вот. Встречайте лучше одногруппников, а не одноклассников.
Почти без труда я нашел свою записную книжицу, на удивление сразу же открыл нужную страницу. Глянул на Сережу. Тот лежал в прежней позе.
Я взял трубку радиотелефона, сел у окна, выходящего во двор. Набрал номер, в трубке раздались длинные гудки. Они тянулись, как это и бывает, целую вечность. Но все ж их цепь внезапно оборвалась. Я облегченно вздохнул, машинально глянул в окно.
Водитель УАЗа с двумя банками пива чуть скачущей походкой приближался к подъезду.
июль — август 2003 г.,
отредактировано в октябре 2007 г