Созвездие эректуса
Шрифт:
— Коллега Джерри, вы знаете легенду о воине по имени Фидиппид, бежавшем в Афины с вестью о победе на Марафонском поле над персами в 490 году до н. э.? — спросил док Рау.
— Конечно, — сказал Винсмарт, — В честь этого парня названа самая длинная олимпийская дистанция, 40 километров, если не ошибаюсь.
— Примерно так. А помните, что с ним было, когда он добежал?
— Выпил, закусил и пошел по девочкам? — предположила Абинэ, разравнивая горячие угли старой саперной лопаткой.
Док Рау покачал головой.
—
— От чего?
— Перенапряжение, надо полагать.
— Мда, — сказала она, — есть у таитян хорошая поговорка «не торопись, а то успеешь». А к чему эта байка? Я что-то не догоняю.
— Да так, смотрю на одного знакомого ученого. Его настроение мне не очень нравится.
Винсмарт взвесил в руке канистру домашнего пальмового вина, наполнил пластиковые стаканчики и поинтересовался:
— Это вы про меня что ли?
— Увы, коллега. Вы демонстрируете тревожные признаки марафонского синдрома.
— Какие же?
— У вас последнее время на лице написано вот такими буквами «Я уже прибежал», — док Рау показал двумя ладонями размер воображаемых букв.
— Правда? — расстроенно спросил Винсмарт.
— У Джерри депрессия и ничего больше, — возразила Абинэ, — он устал, ему надо отдохнуть, как следует, только и всего. И еще климат. Да, точно! Джерри, я поняла! Тебе надо побыть в родном климате. Хочешь, я с тобой съезжу в твою Канаду? А что? Я никогда не ходила по реке на каноэ. Говорят, это круто!
— Там сейчас начинается зима, — сказал он, — Реки замерзают.
Абинэ задумалась, но очень ненадолго.
— Ага! Значит, там есть снег. Это тоже круто, ты меня будешь учить ходить на лыжах.
— Тебе там будет холодно, — заметил Винсмарт.
— Если не хочешь вместе со мной, так и скажи, — ответила она, аккуратно укладывая на угли большие куски мяса тунца, завернутые в фольгу, — Я не обижусь. Мало ли, может, там у тебя первая любовь, или вообще хочется побыть одному. А что? Бывает.
— Да нет, не в этом дело.
— Вот именно, — констатировал док Рау, — а дело в том, что у вас, коллега, этот синдром. Хотите, скажу, о чем вы думаете? Вы думаете: вот я бежал изо всех сил, рвал жилы, и куда-то прибежал, а что дальше? Что изменилось от всего, что я сделал? И главное: что я еще могу сделать, или уже ничего не могу?
— Этак я скоро поверю в ваше колдовство, — пробурчал док Джерри.
— Никакого колдовства. Просто психология. А хотите, скажу, что вам с этим делать?
— Валяйте. Все равно, это ваше «а, хотите?» не более, чем фигура речи.
Док Рау улыбнулся и кивнул.
— Действительно. Знаете, коллега, существует такое правило: если вас донимают какие-то вопросы, надо просто взять, и ответить на них.
— Вот так, взять и ответить? — удивленно переспросил Винсмарт.
— Да, вот так. Они же
— Ерундовые, — поддержала его Абинэ.
— Понятно. Все вокруг такие умные, один я полный кретин.
— Наоборот, Джерри, — возразила она, — ты ужасно умный, а в простых делах это мешает. Ты начинаешь искать какие-то скрытые смыслы там, где их ни фига нет. Это …
Она смутилась и замолчала.
— Продолжай-продолжай, — подзадорил он, — раз уж начала, так не останавливайся.
— Только ты тогда не обижайся, — потребовала Абинэ.
— Не буду. Я же сам попросил.
— Это, — продолжала она, — европейский глюк, будто в жизни должен быть какой-то смысл. Типа как «min» у конфуцианцев, только еще хуже. Конфуцианец хотя бы уверен, что, если он ведет себя по-человечески, то смысл в его жизни непременно есть. А бедняга европеец мучается вопросом: «есть ли смысл в моей жизни?». Поиски этого долбанного смысла уже отравили жизнь десяткам поколений толковых европейцев и янки.
— Сама придумала? — спросил Винсмарт.
— Что ты! Это же в школе, по истории проходят.
— Ничего себе, — удивился он, — вас в школе учат, что в жизни не должно быть смысла?
На этот раз удивилась Абинэ.
— Что ты, Джерри! Наоборот! В жизни куча смыслов. Мы почти все делаем со смыслом. Вот, например, я переворачиваю мясо (она проворно перевернула куски тунца на углях), чтобы оно пропеклось и не подгорело, потому что, так вкуснее.
— Интересная философия, — сказал он, — А если обобщить? Ты их готовишь так, чтобы они были вкуснее, чтобы вся компания получила удовольствие от еды, и так далее. Но есть и какой-то общий смысл у всех наших действий, включая готовку и еду, верно?
— Я так хочу, — сказала Абинэ.
— Ты хочешь, чтобы был смысл? — переспросил Винсмарт.
Она покачала головой.
— Нет, Джерри. «Я так хочу» — это и есть смысл. Единственный общий смысл действий каждого человека. А если несколько людей о чем-то договорились, то смысл в том, что они так хотят.
— А если не договорились? Если они хотят разного?
— Это нормально, — ответила она, — Тогда им просто надо договориться, чтобы поменьше мешать друг другу. По-моему, это просто и естественно, разве нет?
Винсмарт молча сделал глоток из своего стаканчика, порылся в пластиковом пакете, нашел там сигары и зажигалку. Закурил и стал задумчиво смотреть на тлеющие угли.
— Джерри, я тебя не обидела? — осторожно спросила Абинэ.
— Ты меня озадачила, — ответил он, — Я пытаюсь сформулировать смысл своих действий за последний год в твоих терминах, а это, оказывается, не так просто.
— Ничего сложного, коллега — подал голос док Рау, — вы хотели, чтобы мир стал другим. Это довольно обычное желание для деятельных людей. Правда, далеко не всем удается так преуспеть в этом, как вам.