Созвездие Волка. Начало
Шрифт:
— Ну хорошо, будем считать, что ваша поучительная речь меня убедила — я вам все объясню, — зло ответила я. Мистер Честертон едва заметно покачал головой, но я не обратила на него внимания. Ненависть к миссис Джеймс и директору закипела во мне с новой силой, и я больше не могла ее сдерживать.
— Один из ваших ненаглядных любимчиков получил сегодня хорошего пинка, и мне это понравилось. С превеликим удовольствием сделаю это снова при первой же удобной возможности. А что касается ваших дурацких угроз, то вам меня не сломать, — выпалила я с ненавистью. Если бы чувствами
— Думаю, тут вы ошибаетесь, — мрачно ответил директор. Он выпрямился в своем роскошном кресле и не отводил от меня взгляд. — Очень скоро вы увидите, что ваш мятежный дух испарился, как дым. Это всего лишь вопрос времени, — бесстрастным тоном заключил он.
— Нет, это вы ошибаетесь! — Я стиснула кулаки. — Я скорее умру, чем позволю вам мной помыкать!
Директор одарил меня долгим взвешивающим взглядом.
— Что ж, и это возможно — наконец сказал он, откинувшись на спинку своего кресла. В его прищуренных глазах зажегся жесткий огонек. — Глупая маленькая девочка, которая наивно решила, что сможет играть со мной в эти игры. Твоя глупость будет тебе дорого стоить.
Мистер Честертон предпринял попытку вмешаться, но директор его оборвал.
— Займитесь ей, — кивнул он миссис Джеймс, и та с довольным видом поспешила вывести меня из кабинета.
По пути она заглянула в кабинет секретарши, и приказала объявить всем явиться во внутренний холл. Школьные динамики тут же загудели — Кимберли довольно выполнила приказ.
После того, как ученики и учителя собрались внизу, миссис Джеймс вытащила меня на середину зала и задрала рукав свитера, обнажая свежие утренние полоски от указки.
— Мисс Леран считает, что местные правила на нее не распространяются, — громко сказала она, подняв мою руку вверх, чтобы все могли хорошенько ее рассмотреть. Со стороны красных послышались довольные хмыканья, а физиономии Эрика и Дилана скривились в злорадной усмешке.
— Она не только позволяет себе отлынивать от домашних заданий, но и ведет себя дерзко и непочтительно по отношению к учителям и нашим лучшим ученикам. А сегодня ее наглость перешла всякие границы, когда она нарочно ударила другого ученика.
— Бедняжка, — сквозь зубы процедила я.
Миссис Джеймс отпустила мою руку и с размаху влепила мне пощечину. Ряды учеников в красной форме тут же отозвались бурными вскриками.
— Идите сюда, мистер Чэндлер, — под подбадривающие крики своих Эрик вышел в середину круга и подошел ко мне. Его губы были растянуты в жестокой ухмылке. — Возьмите ее руку.
— Сейчас ты получишь, — шепнул он мне, хватая меня за предплечье и выставляя мою руку вперед. — Пожалеешь, что родилась на свет.
В нос снова ударил резкий запах парфюма, который я усиленно пыталась забыть, и меня затошнило.
На балкончике второго этажа я заметила мистера Честертона. Его лицо было нахмурено, а в глазах стоял немой укор. Он хотел остановить меня в кабинете директора, но я его не послушалась. Впрочем, какая разница. Они все равно бы меня наказали. По крайней мере, я высказала им то, что думаю.
Я перевела глаза на предвкушающих
Впереди всех, потирая худые руки, стоял мистер Броуди. На его отталкивающем, болезненном лице читалось почти садистское наслаждение. Его широко раскрытые глаза уставились на меня, не моргая, а кончик языка то и дело проводил по раскрытым, обескровленным губам, словно сдерживая ужасную, томящую его жажду.
Почувствовав прилив отвращения, я отвела взгляд.
— Просите прощения, мисс Леран, — сказала миссис Джеймс, проводя кончиками пальцев по тонкой указке.
— Ни за что.
Первый удар опустился на свежие утренние полосы, и вспышка тупой боли обожгла меня изнутри. Я крепче стиснула зубы, но не проронила ни звука.
— Просите прощения, — повторила она, замахиваясь для нового удара.
— Нет.
Второй удар рассек мою руку, оставляя очередную красную полосу, но я даже не пискнула.
На лицах красных отразилась злость. Они ожидали, что я буду умолять о прощении, но не на ту нарвались. Несмотря на обжигающую боль в руке, я почувствовала, как меня переполняет волна удовлетворения. Но она длилась недолго.
— Розги, — донесся до меня холодный голос миссис Джеймс, и я с ужасом увидела, как указка в ее руках сменилась заботливо поданными ей короткими плетьми. Вырезанные из черной кожи, они крепились к переплетенной под стать рукоятке и напоминали живую извивающуюся змею, которая вот-вот вопьется в мою израненную руку.
Какая-то женщина с красными волосами и надменным взглядом, в сапогах из кожи аллигатора, поднесла миссис Джеймс глубокую чащу, в которой поблескивала черная жидкость.
— Знаешь, что это? — услышала я над собой голос Эрика. — Эта жидкость действует как кислота, но предотвращает потерю сознания, — злорадно прошипел он мне в ухо. — Так что не надейся отключиться, придется терпеть до конца.
Когда смоченные в черной воде, переплетенные розги со свистом опустились на мою истерзанную руку, я с трудом подавила рвавшийся наружу крик. Боль была такой яркой и жгучей, как будто кожа в том месте разорвалась и лопнула. Но с трудом приоткрыв глаза, я увидела, что она лишь набухла и покрылась уродливыми багровыми пятнами.
Красные неистовали. Подняв полные ненависти глаза, я оглядела их одушевленные ряды. Большинство из них смеялись, указывая пальцами на мою руку. Некоторые достали телефоны и снимали происходящее на видео. Среди их довольных лиц выделялось только одно. В глазах Майка, моего холодного и отстраненного кузена, стояла боль.
Не успела я как следует удивиться, как на мою руку обрушился новый удар, и я крепко зажмурилась, подавляя стон. Потом третий, четвертый и пятый. Каждый из них был больнее предыдущего, и я сильнее прикусила губу, чтобы на радость им не завопить от боли. Измученная кожа саднила, черная кислота, капающая с прутьев, разъедала раны и вызывала уродливые волдыри. Колени подкосились, но железная хватка Эрика удерживала меня на весу.