Спартак
Шрифт:
Тит Ливий:
"Проконсул Гай Кассий и претор Гней Манлий сразились со Спартаком…"
Итак, проконсул и претор. Кто такие, почему не знаем?
Проконсула мы знаем — это Гай Кассий Лонгин Вар, консул предыдущего года. Именно он вместе с Марком Лукуллом посылал против Спартака забияку Вариния. Теперь Гай Кассий — наместник, в его подчинении Цизальпинская Галлия и легион солдат. В обычных условиях легион — это много. В обычных — но не в подобных, поэтому проконсул срочно набирает ополчение. Однако вот беда — воевать Гай Кассий не умеет. Ну совсем! Он известный законовед,
С тем, что на севере, мы разобрались — там, у Мутины, юрист и генерал срочно собирают войско, чтобы не дать спартаковцам перейти Альпы. Но что творится в самом Риме? Где консулы, где их армия?
А вот тут — молчок. Если и говорится что-то, то уж очень непонятно. Мы знаем, что, по крайней мере, еще одна битва консулов со Спартаком была.
Орозий:
"Впоследствии оба консула, напрасно соединив свои войска, обратились в бегство, получив тяжелое поражение".
Опять надрали хвост Волчице, опять бежали слабые владыки! Но где? Когда?
Аппиан:
"В Пиценской области консулы снова попытались оказать противодействие ему. Здесь произошло второе большое сражение, и снова римляне потерпели и тут большое поражение".
Вроде бы понятно — Пицен как раз по пути к Альпам, если двигаться по Эмилиевой дороге. Но беда в том, что Аппиан уверен, будто эта битва случилась уже ПОСЛЕ того, как Спартак, разбив проконсула Гая Кассия, повернул на юг. И такое вполне могло быть, но ведь в Пицене Спартака встречали уже не битые консулы, а новый командующий Марк Лициний Красс!
Плутарх:
"Красс остановился у границ Пицена, чтобы встретить двинувшегося туда Спартака…"
И кому верить — Плутарху или Аппиану? Я бы поверил Плутарху. Грек-то он грек, но пишет не в пример точнее, чем африканец Аппиан. Тот умудрился, как мы помним, даже братьев Лукуллов перепутать. Тем более войска Красса тоже сражались в Пицене — и тоже были наголову разбиты.
Дело, думаю, было так. Консулы бежали — вместе с остатками своих легионов. Бежали, оглянуться боялись, видать, за каждой пинией им страшные гладиаторы мерещились. Но Спартак не стал преследовать недобитых, дальше пошел. И вот остановились консулы, оглянулись этак стыдливо…
Именно тогда мог отличиться молодой Катон. Помните?
Плутарх:
"…Катон не мог проявить по мере сил своего усердия и храбрости. Тем не менее при страшной изнеженности и роскоши, царивших тогда в армии, он высказал свою любовь к порядку, мужество, присутствие духа и ум…"
Катон — не военный, армией еще не командовал, да и хвалит его Плутарх не за лихость, а за мужество и любовь к порядку. Возможно, именно Марк Катон первым опомнился, первым стал на дороге очумелых от ужаса беглецов, первым заорал: "Квириты, стой! Под знамя!" А потом строил перетрусившее войско, лупил по
Итак, Катон и те, кто посмелее и потверже духом, остановили войско, привели в порядок. Собрались мужи-консулы где-нибудь под кипарисом (палатки-то свои небось бросили!), развернули карту, задумались. И было о чем! Армия разбита, в Риме наверняка паника… Это с одной стороны. Но с другой — вот удача! — спартаковцы на столицу не пошли, они на север рвутся. Значит, верно разведка донесла: убегает враг за Альпы. А это уже лучше, даже совсем неплохо. Убегает гладиатор, удара не ждет. А мы его перехватим!
Ох, уж и любили римляне хитрые планы составлять. Все в Ганнибалы рвались!
Перехватим, но где? Смотрят консулы на карту, лбы свои патрицианские морщат. Спартак по Самниуму идет, скоро у границ Пицена окажется. Идет Апеннинами, спешит, но по горам не набегаешься. Найти бы подходящую дорогу, чтобы наперерез выйти. А вот она, подходящая, — Соляная, поперек Италии-"сапога" протянулась. Если поспешить, можно в Пицене прежде спартаковцев оказаться. Вот там, где-нибудь возле города Аускула, мы его и встретим!
Переглянулись консулы, кивнули. Dixi — сказано, пора войско строить. Перед тем же, как в поход выступить, хорошо бы награды раздать — для поднятия духа. Битву, конечно, проиграли, но надо же героев поощрить! Вот этот молоденький — как его? — да, Марк Катон, брат трибуна Цепиона. Молодец парень, не растерялся. А подать его сюда, а выдать венок! Заслужил!
Марк Катон за наградой, как мы знаем, не пришел. Чудак был парень!
И вот встрепенулось войско, взметнулся к небесам уцелевший Орел, грянула песня. Вперед, квириты! Боги с небес смотрят на нас!
Остальное понятно. Консулы успели — к очередному разгрому. Не помогло ничего — ни римская доблесть, ни мужественный Марк Катон. Разбили слабых владык, да не просто разбили!
Увы, подробностей мы не знаем и не узнаем уже никогда. Молчат римские историки, глаза прячут. Остается лишь догадываться. Аппиан пишет о "большом сражении", значит, битва была по всем правилам, строй на строй. И финал мы знаем. Орозий сообщает, что поражение было "тяжелым". "Большим" — соглашается Аппиан. А теперь снова вспомним Клавдиана-поэта, что Спартака славил:
"…Битвой открытой не раз он сходился с консульским войском, у слабых владык отнимая их лагерь".
Обратили внимание? Владык двое, а лагерь один. Так что, возможно, поэт именно эту битву имеет в виду. Вновь ворвались гладиаторы в лагерные ворота, вновь бросились врассыпную гордые легионеры, вновь пополнилась коллекция римских знамен в спартаковском шатре… Как видим, уже не в первый раз Спартак повел свое войско в "открытую битву", строй на строй. Выходит, научились кое-чему беглецы с полей и пастухи в лохматых плащах! Научились, поняли, что могут бить проклятых римлян не только из засады, не только в ночной тьме. Появилось именно то, что удваивает силы, — ПРИВЫЧКА К ПОБЕДЕ. С такой привычкой никакие консулы не страшны! А римляне…