Спартанцы Гитлера
Шрифт:
Некоторые немецкие публицисты считали даже, что Сталин, помня, что Гитлера к власти отчасти привели женщины, отдал негласный приказ о том, чтобы насилие солдат над немецкими женщинами не считалось нарушением воинской дисциплины… На самом деле, дисциплинированные солдаты Советской армии в оккупированной Германии участвовали в насилиях в необыкновенно широких масштабах — это-де была месть Сталина немкам за их любовь и поддержку Гитлера{829}. Трудно ответить на вопрос, почему среди наших солдат оказалось столько бандитов, которые скопом насиловали женщин, девушек и девочек, а потом их, безоружных, убивали. Попытки отдельных советских офицеров прекратить разгул насилия — наказывались. В частности, Льву Копелеву, офицеру-переводчику, за такое заступничество («буржуазный гуманизм») дали лагерный срок{830}. Вполне возможно, что Сталин намеренно использовал естественное чувство мести советских людей в качестве компенсации собственных промахов и ошибок. Более адекватной реакцией было бы сдерживание импульсивного и вполне объяснимого чувства мести, а не его поощрение, но ожидать такой линии поведения от тирана, каковым был Сталин, не приходилось.
ГЛАВА V.
СУЩЕСТВО ПРОТИВОРЕЧИЙ СРЕДНЕСОСЛОВНОЙ ПОЛИТИКИ НАЦИСТОВ
«Feigheit, dein Name ist B"urgertum».
Еще в 1932 г. крупный немецкий социолог Теодор Гейгер констатировал среднесословное происхождение нацизма; представители марксистского направления и франкфуртской школы социологии подтвердили гипотезу о среднесословном происхождении национал-социализма; впоследствии она была закреплена Сэмюэлем Липсетом. Единогласие авторитетных исследователей не может, однако, скрыть того факта, что для Гитлера буржуазия была декадентским сословием, уже выполнившим свою историческую задачу. «Буржуазные партии, — писал он, — давно уже представляют собой не что иное, как выражение интересов определенных профессиональных групп, и их самая возвышенная цель — это максимально последовательное представление эгоистических интересов»{832}. Незадолго до смерти Гитлер предрекал конец буржуазного мира и гибель либерализма. Встает вопрос, а почему Гитлер связался с находящимся в состоянии упадка классом, почему он по приходу к власти его не «тронул», как «тронули» буржуазию большевики? Ответ на этот вопрос лежит на поверхности: потому что он нуждался в военных и в промышленности для организации обширной экспансии. Кроме того, Гитлер считал буржуазию неопасной как раз по причине ее слабости. Представляется особенно важным подчеркнуть, что Гитлер не был ни агентом буржуазии, ни ее инструментом, а презрение к буржуа довело его даже до того, что в речи 14 сентября 1936 г. он признал наличие скрытых добродетелей даже в коммунистическом движении: «В свое время по приходу к власти мы не стремились очистить Германию от большевизма полностью, мы не стали радикально отделываться от большевизма, поскольку мы и не намеревались консервировать или освежать буржуазный мир ценностей. Если коммунизм на самом деле мог бы послужить удалению отдельных гнилых элементов из элиты общества (из верхних десяти тысяч) или из среды столь же бесполезных мещан, тогда мы были бы готовы терпеть его еще некоторое время»{833}. Надо отметить, что Гитлер вообще не терпел элиты старого государства: так, раздраженный засильем аристократии и ролью королевского двора в фашистской Италии, Гитлер однажды сказал, что Муссолини поспешил с приходом к власти — следовало бы подождать год-другой с тем, чтобы красная метла вымела всю эту аристократическую нечисть. «Высшее общество» Германии он называл «ошибкой в эволюции». Зато он неизменно положительно высказывался о рабочем классе, хвалил своих товарищей-фронтовиков, которые на войне выказывали самые лучшие человеческие качества{834}.
Ввиду «антибуржуазности» Гитлера следует помнить, что служащие и чиновники, в принципе, получили от нацистов менее всего выгод: в период «национальной революции» нацисты представляли их как носителей ненавистной «системы» (нацисты только так называли Веймарскую республику). Сами нацисты, разумеется, выступали как борцы против замшелого бюрократизма и инертности государственной бюрократии. 7 апреля 1933 г. вышел «Закон о реставрации служилого сословия»; с его помощью нацисты хотели создать «правовую базу» для осуществления чистки среди государственных чиновников и служащих. По этому закону чиновником мог быть только тот, кто имел арийское происхождение и по своим политическим взглядам соответствовал новой национальной общности.
Вместе с тем исследователи социальной истории Третьего Рейха единодушно указывают, что общественной группой, которую нацисты считали базовой для их движения, были средние слои, то есть ремесленники и мелкие торговцы, одним словом, — мелкая буржуазия. В нацистской среднесословной политике можно, грубо обобщая, выделить три фазы. Первая фаза — от прихода к власти 30 января 1933 г. до июля 1933 г., в этой фазе нацистские идеологи среднесословной политики были в силе и казалось, что их планы вскоре реализуются. Вторая фаза — до провозглашения четырехлетнего плана в сентябре 1936 г., в этот период ремесленники и торговцы закрепили за собой определенную общественную нишу, не претендуя на реализацию прежних планов в отношении обещанной нацистами фронтальной поддержки среднего сословия. В третьей фазе — с 1936 г. и до конца войны нацистские правящие верхи систематически притесняли среднее сословие в интересах политики вооружений, а также в угоду планам в социальной сфере.
Прагматизм нацистов по отношению к среднему сословию наблюдался задолго до 30 января 1933 г. Еще в 1927–1928 гг. в нацистском руководстве высказывалась мысль, что для нацистской политики средние слои будет легче мобилизовать, чем промышленных рабочих, и соответственно этому убеждению нацисты апеллировали к традиционным для крестьян, ремесленников, торговцев и служащих требованиям защиты их групповых интересов. Однако необходимость завоевания «жизненного пространства» на Востоке поставила на повестку дня программу вооружений, которая могла быть реализована только в союзе с крупной промышленностью. Промышленники с опаской и недоверием относились к нацистским программным требованиям в среднесословной политике, поэтому Гитлер уже в сентябре 1932 г. предпринял ряд шагов, которые практически нейтрализовали прежние идеологические партийные установки. В отделе экономической политики партийного руководства были произведены изменения, уравнявшие прежнего критика «процентного рабства» и капиталистической эксплуатации Готтфрида Федера и креатуру промышленных кругов Вальтера Фун-ка, который, хотя и составлял к выборам 1932 г. «Экономическую программу восстановления Германии» вместе с Федером, но отличался от последнего большей трезвостью. Упомянутая программа в свое время заменила левую экономическую программу Грегора Штрассера. Таким образом, Гитлер одновременно ослабил позиции начальника этого отдела Отто Вильгельма Вагенера, известного своей приверженностью проектам корпоративного строительства промышленности и торговли по образцу итальянской «хартии труда» (Charta del Lavoro). Пропаганда корпоративной модели организации экономики была негласно запрещена и более нацистами не восстанавливалась. Функовская программа скорректировала некоторые важные положения штрассеровской программы: право на труд исчезло, вместо больших налогов на крупные состояния было декларировано снижение налогов и процентных ставок. Об инвестиционном контроле и контроле за ценами уже не было и речи, антикапиталистическая терминология штрассеровской программы растаяла. Старое нацистское требование создания рабочих мест осталось и в программе Функа, но кредитование этой программы было ограничено 3 млрд. рейхсмарок. Разумеется, эти изменения соответствовали требованиям Шахта и Гитлера{835}. В декабре 1932 г. последовала реорганизация нацистской среднесословной организации:
Во второй половине марта 1933 г. средиесословные нацистские организации поддержали бойкот еврейских универмагов, потребкооперации и еврейской торговли. Апогея эта кампания достигла 1 апреля, когда имперское правительство санкционировало действия нацистских активистов по бойкоту еврейских предприятий. Вскоре после бойкота нацисты завершили унификацию среднесословных предприятий, из которых были удалены все евреи.
Вследствие успехов нацистских среднесословных политиков в борьбе против универмагов резко подскочили цены на различные товары, что повлекло недовольство влиятельных нацистских организаций — С А и НСБО: на поверку оказалось, что наивные мечты нацистских среднесословных политиков о торжестве «справедливых» цен вследствие организационных перестановок — это утопия; на практике эти перестановки породили хаос и нежелательный рост цен (торговое дело в масштабах больших универмагов было более выгодно не только для их хозяев, но и для покупателей). 16 мая 1933 г. баварское правительство постановило полицейскими мерами пресечь необоснованное повышение цен — в течение нескольких дней только в Мюнхене было арестовано 200 торговцев, завысивших прежние цены, а на их лавках появилась надпись: «Закрыто вследствие спекуляций, хозяин отправлен в концлагерь Дахау на перевоспитание»{837}.
Желание среднесословных нацистских политиков создать всеобъемлющее среднесословное законодательство, которое способствовало бы гармоничному и сбалансированному развитию этого сословия, также оказались фикцией. 12 мая 1933 г. имперское правительство ограничилось законом об ограничении (на некоторое время) дальнейшего развития торговли в универмагах. Через год — 23 июля 1934 г. — был принят закон о строгой государственной регламентации розничной торговли — это противоречило прежним нацистским среднесословным принципам самоуправления. Прекращение борьбы против универмагов особенно разочаровало среднесословных политиков — в обращении государства в сторону более современной, но неудобной для мелких торговцев формы организации розничной торговли, они усмотрели однозначный отказ от учета их интересов.
НСБО и СА опасались банкротства универмагов еще и потому, что оно повлекло бы за собой сокращение большого числа рабочих мест, повышение цен, потерю заказов многими поставщиками товаров для универмагов и т. д. Более того, когда вследствие нацистского бойкота крупнейший торговый концерн «Херти» (Hermann-Tietz-Konzem, «Herti», 14 тыс. работников) оказался на пороге банкротства, то Гитлер, уступая просьбам министерства экономики, решил осуществить государственную санацию концерна, несмотря на то, что владельцами его были евреи. Курьезно, но крупный нацистский среднесословный политик доктор Хиллянд, не зная о том, что решение принято непосредственно Гитлером, призвал к разоблачению еврейских финансовых групп, стоящих за этим решением правительства. 29 июня и 7 июля 1933 г. с тем, чтобы покончить наконец с этим вопросом, заместитель Гитлера по партии Гесс выпустил два циркуляра: в первом циркуляре Гесс извещал, что партийная позиция по отношению к потребительским кооперативам остается неизменной, но, принимая во внимание общее экономическое положение, партия не считает целесообразным проводить по отношению к ним прежнюю линию. Во втором циркуляре речь шла об универмагах; там также говорилось, что партия не изменила на них свою точку зрения, но впредь местным партийным организациям запрещалось устраивать погромы или бойкоты универмагов. В обосновании такого поворота говорилось о приоритетах в социально-экономической политике и о том, что универмаги и потребкооперация отвечают интересам большого числа немцев. Правда, циркулярами запрещалась пропаганда универмагов и потребкооперации.
Происхождение и причины такой метаморфозы в отношении властей к универмагам ясна: по приходу к власти среди нацистов преобладали левацкие элементы, действовавшие под знаменем «национальной революции». На первых порах и среднесословные элементы в НСДАП давали о себе знать своей активностью и стремлением к ликвидации универмагов, анонимных кампаний и потребкооперации, вредивших мелкой торговле. Это очевидное противоречие между большим значением среднесословной по своему происхождению нацистской идеологии и сравнительно небольшим весом и значением собственно немецкого среднего сословия стало бросаться в глаза, поэтому в нацистской среднесословной политике и произошел полный поворот. НСДАП отказалась от некоторых своих принципиальных требований, зафиксированных в партийной программе. Особенно ясно это видно по упомянутым циркулярам Гесса.
В некоторых универмагах это партийное указание отпечатали и вывесили на видных местах, что вызвало ярость у дезориентированных «партайгеноссе». Гесс успокаивал местные партийные организации: он обещал исполнение программных требований партии об универмагах в будущем. Правда, универмаги не ликвидировали вовсе, но стремились всячески ограничивать: в 1935 г. был введен дополнительный налог на оборот в универмагах, там были запрещены кафе и рестораны, время сезонных распродаж в универмагах было ограничено тремя днями и только зимой и летом{838}. В дальнейшем универмаги продолжали, между тем, наращивать свой товарооборот и теснить мелкую розничную торговлю, что имело объективную основу в общественных потребностях. После того, как в «хрустальную ночь» с 9 на 10 ноября 1938 г. 29 еврейских универмагов были разрушены и сожжены, а остальные «аризированы», партийная борьба против универмагов завершилась и к этому вопросу более не возвращались.