Спартанцы XXI века
Шрифт:
Гриша, как звали между собой начальника кафедры преподаватели, сидел впереди, на месте старшего машины. Ехали долго. «УАЗ» петлял в темноте лесными дорогами, выхватывая лучом фар то белые стволы берез у обочины, то глухую черноту чащобы, то кустарник прямо на пути. Офицеры уже поглядывали на часы: по времени должны были бы приехать.
– Заблудился Гриша, – шепнул чуть слышно кто-то из молодых преподавателей, – во хохма будет…
– А ты сам на его место сядь, хохмач! – вступился за Бояринова другой.
И опять ночь,
Бояринов, до этого, казалось, дремавший, встряхнулся, наклонился к водителю:
– Потише, Вася. Сейчас будет маленький поворот, ты прижмись к левой стороне и тормозни на минутку.
– Что, Григорий Иванович, – пошутили в машине, – мину заложили?
Полковник не ответил. «УАЗ» притормозил, остановился. Бояринов открыл дверцу, вгляделся в темноту, удовлетворенно вздохнул:
– Тут, моя птичка, тут, родимая, на гнезде сидит. Уже яйца отложила. – И кивнул шоферу: – Трогай потихоньку, только не газуй. Спугнем.
Автомобиль качнулся и почти бесшумно пополз вперед. В салоне притихли. Вот так Гриша!
За поворотом выехали на знакомую опушку.
– Все, ребята, выгружайся, – сказал Бояринов, – третья учебная точка. Как заказывали… А ты, Анатолий Алексеевич, посиди пока, – обратился он к преподавателю кафедры Набокову, – дело есть.
Набоков смотрел, как, удивленно озираясь на Бояринова, вылезают из «УАЗа» молодые преподаватели. Они считали, что Гриша заблудился. Невежды. Он не мог заблудиться. Гриша – бог в ориентировании, видит, будто сова, в темноте. Лес, как книгу, наизусть читает.
Откуда это у него? С войны. Партизанил, воевал, командовал школой снайперов, готовил диверсионные группы для заброски в тыл, сам не раз летал за линию фронта.
– Толя! – Бояринов повернулся к Набокову. – Мы возвращаемся в Москву.
– То есть как – в Москву? А учения, Григорий Иванович?
– Учения закончатся без нас.
– Что-нибудь случилось?
– Как тебе сказать. – Бояринов замолчал, потер тыльной стороной ладони отросшую щетину. – Хотелось бы верить, что ничего серьезного не произошло. В общем, надо нам переделать учебную программу.
– Увеличить курс?
– Нет, сократить. Нынешний набор мы выпускаем не в августе, а в июне.
– А дальше?
– Спецзадание. Афганистан.
– Афганистан? – удивился Набоков. Столь неожиданно прозвучало имя далекой страны, что он с трудом попытался вспомнить ее очертания на карте.
– Завтра жду твоих предложений по программе.
…Вернувшись в Москву, они засели за перекройку учебного курса. Пересчитали, перелопатили, отвели побольше часов на боевые темы, такие как разведка в заданном районе, в городе, организация засады, налета. В общем, готовились учить слушателей тому, что надо на войне.
Пролетели недели подготовки, и поступила команда: отобрать людей для «Зенита». Такое условное наименование получило подразделение.
Приехал
– Значит, все готовы! – подвел итог представитель руководства КГБ.
Однако у Бояринова и его кафедры было свое мнение. Сформировав мандатную комиссию и рассмотрев каждого слушателя, взвесив все «за» и «против», они отвели десять кандидатур.
Тогда впервые в своей жизни Набоков увидел, как плачет мужчина, офицер, сотрудник КГБ. Его отвели, потому что посчитали психологически не готовым к возможным боевым нагрузкам.
Все десятеро атаковали кабинет Бояринова с раннего утра, просили, умоляли, доказывали, но начальник кафедры был непреклонен. За некоторых пытались просить преподаватели, восприняв неприступность Григория Ивановича как излишнюю строгость или даже упрямство.
Пройдут считаные месяцы, и жизнь преподаст жестокий урок, подтвердив правоту Бояринова.
Случилось так, что первый состав «Зенита» закончил командировку в сентябре. Началась постепенная замена. Однако людей не хватало, и решили пренебречь выводами бояриновской комиссии. Рассудили так: мол, чего просевать, отбирать – все офицеры КГБ, не один раз проверены в деле. И на второй заход в состав группы были включены сотрудники, отведенные «мандаткой». Они и оказались в самом пекле – на штурме дворца Амина. Двое из них погибли, третий был тяжело ранен и умер по дороге в Союз. Четвертый попал в Афганистан позже и тоже получил тяжелое ранение.
Совпадение? Вряд ли. Говорят, полковник Бояринов хорошо разбирался в людях. Стоило ли посылать тех офицеров в пламя войны? Нет, конечно. Наверное, нашлось бы для них дело и дома. Но все это станет известно позже, когда уже Григория Ивановича не будет в живых.
А в июле 1979 года «Зенит-1» убыл в Афганистан. Возглавил группу кандидат военных наук, доцент, полковник Григорий Иванович Бояринов. Возвратился он оттуда в сентябре. Тогда же у них с Набоковым состоялся обстоятельный разговор, и Анатолий Алексеевич сказал, что готов поехать на смену начальнику кафедры. И даже пожаловался, мол, преподаватели и помоложе уже съездили, а он все никак.
Бояринов усмехнется и по-отечески положит ему ладонь на плечо:
– Не спеши, Толя. Чует моя душа – Афганистана нам надолго хватит. Горько это звучит, но боюсь, что надолго. – И грустно добавит: – Поверь мне, старику…
Правая рука «великого учителя»
…Декабрь семьдесят девятого выдался в Москве слякотным и мокрым. Восемь бойцов группы «А» во главе с Валентином Ивановичем Шергиным, поднятые утром по тревоге, на автобусе подъезжали к зданию Первого главного управления (ПГУ) КГБ. «Пазик», шлепая шинами, словно галошами, подкатил к центральному выходу.