Спартанец: Спартанец. Великий царь. Удар в сердце
Шрифт:
– Не протянешь, – подтвердил Деметрий, делая новый взмах мечом и едва не поразив своего противника в голову, – против меня ты слаб, Гисандр.
Но Тарас быстро усвоил урок. Отскочив на шаг, он нанес в ответ мощный отвлекающий удар по щиту Деметрия, такой, что щит даже завибрировал, едва не развалившись на части. А когда Деметрий ушел в сторону, на секунду открыв корпус и выставив вперед левую ногу, Тарас этим воспользовался и нанес резкий удар по колену. Деметрий взвыл и упал на камни, тут же выставив вперед щит на вытянутой руке, чтобы защитить себя от нового удара сверху, который должен был добить
Удар был силен. Деметрий взвыл от дикой боли, пронзившей всю руку. А Тарас с нескрываемым удовольствием отметил, что случись это в настоящем бою, он наверняка отрубил бы Деметрию эту руку. Но удар тупым мечом лишь травмировал ее. Однако Деметрию этого хватило. Он вскочил на ноги и в ярости бросился на своего обидчика, нанося здоровой рукой с мечом удар за ударом по щиту Тараса, а раненую прижимая к телу.
– Я убью тебя, – шипел Деметрий, который так разошелся, что отломал даже угол щита спецназовца, расщепив его на лучины.
– Не спеши, – огрызнулся Тарас и, улучив момент, нанес новый удар в голову противнику, который на этот раз достиг цели. Деметрий опустил меч, оглушенный, а после очередного удара ногой в грудь вообще выронил клинок, рухнув навзничь.
– Ты убит, – констатировал Тарас, оглянувшись на инструктора, стоявшего в двух шагах.
Тот кивнул и приблизился к Деметрию, лежавшему на спине и не подававшему признаков жизни. Тарас, испугавшись, что невзначай убил его, тоже подошел к поверженному противнику. Но Деметрий оказался лишь оглушенным и скоро пришел в себя, бешено озираясь по сторонам.
Тем временем бойцы отряда Гисандра выполнили свою задачу, отразив нападение. И даже перевыполнили ее, поскольку увлеклись, глядя на своего командира, и незаметно для себя перешли в атаку, сбросив в воду всех бойцов Деметрия. Без увечий не обошлось, но победа была полной. Навклид не возражал.
Метание копья, которым они также занимались в последующие дни, Тарас освоил не хуже других. Ему это дело понравилось, и всего за неделю он достиг неплохих результатов, которые намеревался только улучшать. Учителя по военному делу в один голос нахваливали его надзирателям, и незадолго до экзамена он оказался в числе лучших учеников. В довершение всего его тело стало поджарым, он похудел и спокойно прошел очередную проверку эфоров.
– Скоро вам предстоит показать свою ловкость на играх в честь Аполлона, – заявил Элой, когда по завершении очередной недели построил все агелы на берегу Эврота, – а пока лучших из вас мы отпустим на один день, чтобы вы смогли рассказать своим родителям о ваших успехах. Они должны гордиться своими детьми.
Понятное дело, что Тарас оказался среди лучших. Как и Деметрий, впрочем. И еще человек десять двадцатилетних спартанцев. Их отпускали на один день, чтобы навестить родителей. Через день вечером все должны были вернуться в лагерь. Оказалось, что земельный надел семьи Гисандра располагался не в Мессении, а неподалеку от самой Спарты, поскольку им давался всего один день на дорогу туда и обратно и вечер, чтобы провести его с родителями.
«С увольнительной повезло», – обрадовался Тарас, но тут же и огорчился. Это означало, что он вскоре должен
Глава тринадцатая
Зов предков
Когда на него обрушилось такое счастье, Тарас не знал, что делать. Даже хотел отказаться, но, взглянув в глаза Элою и бойцам из своей агелы, понял, что покроет себя несмываемым позором, если откажется почтить родителей. И он «с благодарностью» принял этот дар. Дело оставалось за малым: узнать, где живут его родители и как их зовут. У Тараса в процессе размышлений опять стали появляться мысли, не сбежать ли отсюда. Ведь если обман раскроется, то «родной отец» мог убить его собственной рукой. Но тут опять вмешалось провидение.
– Если хочешь, можем отправиться вместе, – подошел к нему с неожиданным предложением Механид, – мы же рядом живем.
– Идет, – согласился Тарас, рассчитывая по дороге выудить из командира другой агелы как можно больше сведений о своих родственниках, поскольку являться в «отчий дом» под видом Гисандра он и так считал верхом наглости, а являться неподготовленным к встрече с «родителями» – вообще кощунством. Если уж прикидываться Гисандром, то хотя бы правдоподобно. Однако холодок неуверенности все же пробежал по его позвоночнику, когда они вдвоем с Механидом покинули лагерь на берегу Эврота и направились вверх по течению. К счастью, дом Деметрия находился в другой стороне.
Накануне, чтобы предстать перед родней в приличном виде, Тарас, как здесь было принято, заставил одного из молодых постирать свой рваный и запылившийся гиматий. А потом, не дожидаясь, пока тот высохнет, надел его влажным на голое тело. Грязь отстиралась, но кровь, долго сочившаяся из спины после порки, отстирать не удалось. Остались пятна и разводы. Но с этим было ничего не поделать, и Тарас смирился. В подобном виде здесь ходили все, считая раны и ссадины предметом гордости. Никому и в голову не приходило посмеяться над тобой, если ты носил грязный гиматий. Его ведь выдавали всего один на целый год. Так что если порвешь или запачкаешь, – твои проблемы. Другого все равно не дадут.
Перекусив холодным мясом, – есть горячее молодым спартанцам вообще почти не доводилось, – они вышли из лагеря на рассвете. Путь на север лежал по неширокой тропе, которая вскоре слилась с мощенной камнем дорогой. Тарас был искренне удивлен. За все время пребывания в Спарте в своей новой жизни он еще ни разу не видел мощеных дорог.
– Хорошая дорога, – от души похвалил он, едва вступив босыми ногами на плоские коричневые камни, поздно спохватившись, что должен был видеть ее и раньше.
– Периеки из местной общины постарались, – ничуть не заподозрив его в лукавстве, откликнулся Механид, поправив рукой булавку на плече, и похвастался, – они тут выполняют повинности по строительству дорог. Мой отец как раз следит за ними по поручению царя Леотихида.
– А что, цари лично следят за строительством дорог? – ляпнул, не подумав, Тарас, все еще рассматривая широкие коричневые плиты, ступать по которым даже без обуви было одно удовольствие.
Но Механид, к счастью, понял его слова по-своему.