Спасатель. Рассказы английских писателей о молодежи
Шрифт:
— Это точно, падре.
Трудности у него начались после того, как он расстался в Хартуме с автоколонной. До этого он ехал большим караваном, и к его услугам были готовые стоянки в пустыне, питание, рационы воды и бензина, общество. Теперь он оказался предоставлен самому себе.
— Но для тигра так было лучше, — заметил Тэнди. — Отпала нужда скрываться.
Он незаметно улизнул на своем грузовике, когда они стояли лагерем под стенами Хартума. У него возникла мысль не ехать напрямик через пустыню к Эль-Обейду, а следовать берегом Белого Нила, чтобы по мере возможности обеспечивать себя водой. Он ехал не торопясь, делал остановки в нильских селениях, ел там, а ночи проводил под своим грузовиком. До сих пор путешествие не стоило ему ни гроша, теперь же ему пришлось приняться за свои сбережения, чтобы покупать бобы, хлеб и
Ума не приложу, каким образом они его понимали. Арабский язык ощутимо варьируется от страны к стране, и тот, на котором говорят в Южном Судане, должен иметь не более чем отдаленное сходство с языком Палестины, но как бы то ни было, жители деревни восторженно отнеслись к самому Тэнди, к его тигру, а также к обещанию награды. Они охотно принялись за дело и под его руководством соорудили прочную деревянную клетку. Когда они увидели, что Тэнди собирается открыть дверцы кузова, все, любопытствуя, столпились вокруг, и Тэнди с недоумением понял, что они не имеют о тигре ни малейшего понятия. А при виде огромного зверя, который лежал на полу, жмурясь от солнца, впервые за много дней осветившего его логово, они издали дружный вопль изумления и восторга. Как это ни странно, ни малейшего страха они не выказывали.
— Можно подумать, они в жизни тигра не видели, — заметил по этому поводу Тэнди.
Он заставил их поднять клетку на один уровень с кузовом грузовика, затем тигра переманили туда куском сырого мяса, Тэнди захлопнул и запер дверь клетки, и жители обступили ее со всех сторон, разглядывая зверя, который, урча, грыз свое угощение. А Тэнди тем временем вычистил грузовик, и по окончании этой работы тигра прямо в клетке поставили обратно, так что теперь Тэнди мог не только ехать с открытыми дверцами, но и доставать, ничего не опасаясь, самые дальние банки с тушенкой.
— И ему спокойнее, и мне лучше, — рассказывал он. Вождю деревни он дал один суданский фунт стерлингов и покатил дальше.
— А что там за местность? — поинтересовался я, как человек, неравнодушный к красотам природы.
— Местность — лучше не надо, — ответил Тэнди. — Сразу видно было, что правильно еду — все меньше этих пустынь, и растительность все богаче, пышнее, в самый раз для тигров. И люди становились все чернее и чернее, как и положено. Меня уже начинала пугать эта пустыня. Конца-краю ей не было. Думал, никогда не доберусь до джунглей. Но теперь я успокоился — понял, что все идет как надо.
В Уганде ему стали попадаться белые поселенцы, у которых были ранчо и фермы в широкой саванне. Они встречали его приветливо, помогали ему кормить и поить тигра и давали необходимые дорожные наставления; но его рассказ о том, что он везет тигра в Элизабетвильский зоопарк, очевидно, не мог не показаться подозрительным.
Именно в это время главное командование в Каире стало получать запросы с мест о рядовом британской армии, путешествующем по Центральной Африке с тигром в кузове грузовика. Запросы эти не были приняты всерьез, и
Белые поселенцы задавали ему слишком много вопросов, и он стал их сторониться. Его по-прежнему удивляло, с каким интересом местные жители относятся к тигру (с чего бы это, думал он, разве в Уганде не полным-полно тигров?), но он боялся вызвать подозрения вопросами, ответы на которые ему полагалось знать самому. Задай он эти вопросы, ему, вероятно, гораздо раньше стало бы известно то, что я открыл ему много месяцев спустя; хотя что бы он тогда стал делать, трудно сказать.
Он уже проехал Уганду и пересек границу Конго, и на горизонте перед ним чернели леса, которые и были целью его путешествия. Он объезжал далеко стороной всякие признаки цивилизации. Местность была плодородная, обильно увлажненная, и Тэнди доставал в деревнях вдоволь бананов и муки, а тигр доедал последний десяток банок тушенки. Бензин тоже подходил к концу, но теперь, в виду черной стены джунглей, Тэнди совсем успокоился и, видимо, ничуть не тревожился о том, каким образом ему самому придется оттуда выбраться. Наконец через какое-то время он выехал на опушку тропического леса. Однако тут он еще тигра не выпустил. Он завел свой грузовик на целую милю в густые зеленые заросли и только тогда решил, что настал момент распахнуть дверцы клетки. Он остановился на полянке, куда лучи солнца все-таки пробивались сквозь пышную листву, и обошел грузовик, чтобы бросить прощальный взгляд на своего тигра. Зверь, по его словам, был охвачен беспокойством, метался по клетке, нюхал воздух, словно растревоженный незнакомыми запахами, царапал когтями деревянные прутья.
— Видно, почуял родные места, — говорил мне Тэнди. — Я не хотел и минуты лишней его задержать, только поглядел на него и говорю: «Ну вот ты и дома, старина тигр, приехали мы с тобой. Прощай», — открыл я ему дверь клетки, а сам прыг на шоферское сиденье. Слышу, он соскочил на землю. Обернулся, вижу, стоит на поляне, залитый солнцем. Картина! В жизни я такой красотищи не видел — чистое золото и чернь, как ночь, а кругом все эти огромные деревья, листья, будто веера, цветы с тарелку величиной. «Прощай, старик!» — кричу, а ему и дела мало. Вдруг тряхнул головой, хвостом хлестнул и стрелой сверкнул в заросли. Только его и видели. А я остался. Что дальше делать, не знаю. Доехал до ближайшей фермы, ну и объявился им. Мне было все равно. Без тигра стало так пусто, я и не думал о том, что со мною сделают. Этот тип на ферме телеграфировал в Хартум, а они передали указание, чтобы я ехал обратно — ну, я и поехал, как послушная овечка. Мне теперь было все равно. Я привез тигра в родные края, это главное, а на остальное наплевать.
— Ты собою ужасно доволен, а, Тэнди? — спрашиваю я его. Я не хотел забывать о милосердии, но такое самодовольство меня из себя вывело.
— Да не знаю, — отвечает он, прикидываясь эдаким скромником.
— Тебе кажется, что ты настоящий добрый самаритянин, верно? Ограбил несчастный зверинец, ограбил польскую столовую, украл грузовик, наворовал бензина, морочил людей по всей Африке…
— Так я же ради тигра, — затянул он. — Да, честное слово, падре! Ну, не мог я допустить, чтобы бедная животина просидела всю жизнь в клетке.
— И ты думаешь, тигру будет там хорошо, в африканских джунглях?
— А как же? Ведь это его родные края, верно?
— Нет, Тэнди, неверно, — строго ответил я, чувствуя, что настало время проучить его. — В Африке тигры не водятся. Родина тигра — Индия, а не Африка.
— То есть он там будет один? Не встретит других тигров?
— Не встретит, Тэнди. Я даже не уверен, что он там выживет. Отнюдь не уверен. Ты подверг его мучительной перевозке на невообразимое расстояние и выпустил на волю в совершенно незнакомом месте, где он, быть может, погибнет медленной смертью от голода или падет добычей…
На этом мне пришлось прервать свою речь, потому что из глаз Тэнди, который слушал меня, разинув рот, выкатились две тяжелые слезы.
— Ну, ну, без глупостей, Тэнди, — обратился я к нему раздраженно, но он уже плакал навзрыд. Спрятав лицо в ладони, он рыдал в голос, и если б я его не знал, мог бы подумать, будто сердце его разрывается от горя.
Билл Ноутон
Девчоночка из Уэльса
(Перевод М. Кан)