Спасатель
Шрифт:
Я не забыл про соревнования. Неприятности неприятностями, но главное - я мог плавать. Если вдруг меня пинали на дорожке, я даже не останавливался. Ростика избегал. Ростик мне за американцев отомстил, это так Михайло Иваныч утверждал. Так как мы теперь заходили вводу последними, нам приходилось обгонять медляков. Это очень неудобно: я подныривал, держал дыхание, иногда выныривал прям под чьим-то пузом, иногда мне попадали ногой по голове. Я не обращал внимания: у меня была цель: обогнать всех. Иногда было и пятнадцать человек на дорожке, целая толпа - ведь, у Максима Владимировича была всего одна дорожка. Тренировки могли смотреть родители. Но это занятие им быстро надоело.
В душевой за нами следили. Максим Владимирович стал заходить после тренировки в душ и в раздевалку и прогонять нас:
– - Десять минут, и чтоб духу вашего не было, -- высказывал он мне и Мишане.
Я обозлился на тренера. "Тварь, -- думал я. Сволота. Гниль. Погань!" Я не мог после тренировки придти в себя за десять мин! А Михайло Иваныч вообще без мытья не может! А бывает, что в души очередь. Но пришлось смириться и с этим. Мы с Мишаней выходили из раздевалки и проходили мимо кафе с опаской: родительский трёп прекращался, все пристально провожали нас взглядом. Однажды кто-то сказал: "Вот он!" И ко мне подошёл седой толстый мужик, дыхнул на меня приторным запахом кофе с молоком:
– - Ты не мешай моему сыну плавать! И матом ругаешься, и обгоняешь не по правилам. Зэковское отродье.
– - Зачем вообще поселковых, семенных, в приличное место пустили?
– взвизгнула между глотками кофе-чая женщина в чёрной водолазке.
– - Да мальчик!
– сказала сухонькая бабушка.
– Ты не хулигань!
– И стала трясти крючковатым пальцем.
А какой-то важный дедушка захлопнул громко ноутбук и вылупился на меня через увеличительные стёкла очков огромными жабьими зенками.
Я так удивился. Мишаня тоже. Всю обратную дорогу Михайло возмущался как обычно: как это?! Что это?! Если мы быстрее плаваем, мы не виноваты! Мы же не виноваты, что нам тренер бойкот объявил, а так мы всегда были первые.
Так мы мучились неделю. Да что там неделю! Этот декабрь ноль третьего года я запомнил на всю жизнь. Но самыми жуткими были четыре последние тренировки. Мы -- без мамы, без папы. Это были и самые страшные возвращения домой. В снег, в метель, в темноте...
В пятницу Максим Владимирович сказал мне не приходить в субботу вообще, о дополнительной тренировке и речи не могло идти. Обиженный тренер приказал являться нам сразу на новогодние соревнования, в понедельник в пятнадцать-ноль-ноль.
11 Заговор
В субботу вечером в ворота позвонили. Мама так удивилась: что это с папой? Нет ключа от ворот?
– - И мотора не слышно!
Мама накинула тулуп и вышла.
Я раздвинул жалюзи. В окно я увидел, что пришла Белла Эдуардовна. Снега стало немного, он таял всю последнюю ночь. Мама и Белла долго ходили по участку, мама показывала ей кусты и яблони.
Потом Белла Эдуардовна вошла в дом. У нас тогда терраса была ещё летняя,
– - Ой! А у вас до сих пор нет колонки?
– удивилась Белла Эдуардовна, имея ввиду, что почему мы не используем газовое отопление.
– - Да есть, -- недовольно сказала мама.
– Толик только обещает батареи поставить, но всё руки не доходят.
– - Сапожник без сапог, известное дело, -- сказала Белла Эдуардовна.
– Я вот тоже - медик, а диету не соблюдаю.
Я видел, что маме не нравится, что пришла Белла Эдуардовна, но мама терпела.
– - Сапожник без сапог, мой вообще гвоздь вбить не мог, поэтому и прогнала, -- тянула Белла Эдуардовна и неожиданно, очень как-то трагически, брякнулась в папино кресло.
– - Белл! Ты извини. У мальчишки соревнования послезавтра, ему бы поспать раньше лечь...
– - начала мама.
– - Ириш! Я поэтому и пришла. Садись и ты, Василёк.
Я бесился, когда меня называли Васильком. Мама это знала. И я видел, что она еле сдерживается.
– - Разговор касается тебя, Василь, - вздохнула Белла Эдуардовна.
"Василь" - мама успокоилась.
Белла Эдуардовна ещё минут пять говорила о том, что как быстро летит время, что, вот, недавно на свадьбе гуляла, а уже я такой большой.
– - Сколько тебе лет-то?
– - Девять скоро, -- сказал я.
Как будто она не знает.
– - Помню, помню, ты январский козерожка, -- сказала Белла Эдуардовна и перекрестилась на икону на стене рядом с фотографиями наших предков.
– - Я вас не задержу. Я бы и не пришла. Но ты, Ириш, в школе мне помогала.
Мама рассказала мне потом, что Белла в школе была двоечницей, то есть натурально двойки в четвертях. А мама моя со Беллой дружила и всегда домашку давала ей списывать. И на контрольной по алгебре, решала и свой, и её вариант и "шпору передавала". И на экзаменах по алгебре после восьмого класса, мама тоже за тётю Беллу всё решила, и передала решение, "потому что под конец экзамена никто уже не следил". И Белла получила четвёрку на экзамене.
– - Я в благодарность, Ириш, за то время. Так бы не пришла. Вот, Василёк, бери пример с мамы, выручай всегда своих из беды.
– - Да уж. Он выручает, - грустно улыбнулась мама.
– - Да ты всё правильно сделала, Ир. Я поэтому и пришла. Они там в бассейне совсем уже обнаглели. А дети калечатся. То нога, то рука. Иногда дома только травму обнаружат, а родители ко мне в кабинет ругаться бегут: почему я не слежу. А я медсестра, я -- не тренер. Я вообще не должна поведения детей касаться. У меня другие обязанности. Травма - я фиксирую. И инспектору по охране труда раз в год отчитываюсь. Это только тётя Рая, уборщица наша, во всякую ерунду ввязывается. А когда надо, её никогда нет. Ты что думаешь: это единственный случай с вами? Да у нас и не такое случалось. Я уж сплетничать не буду. И жалобы были, и милиция была. Но всё на тормоза спускают, сама понимаешь. В бассейне - весь горком, то есть вся администрация -- в сауне отдыхает. А этот, с кем Василь подрался, внучок галерейщика. Да что там галерейщик. Сама дочка начальника УВД к нам плавать приходит. В общем так, ребя. Носа не вешать, эх жалко курить нельзя!
Мама заварила Белле Эдуардовне чай, достала с печки блюдо с пирожками -- мама готовила мне их на после-соревнований, чтоб они совсем мягкими не были, немножко подчерствели.
Белла Эдуардовна начавкалась, напилась. А я сидел и чувствовал, что случится что-то жуткое. У меня и сейчас иногда предчувствия бывают и в детстве бывали, в детстве даже чаще.
– - Значит так, ребята. На соревнования не ходите. Тебя, Василь, и Мишаню вашего дисквалифицируют.
– - Как?
– удивился я.