Спасатели веера
Шрифт:
С высоты здания — метров десять, не больше — Сухов еще раз оглядел горизонт и поразился бедности ландшафта: взгляд везде натыкался лишь на плоскости, изломы и опухоли зданий, сооружений, мостов, виадуков, башен, шпилей и громад непонятных форм и назначений да на черные ленты дорог и плеши площадей и пустошей. Город отличался от пригорода разве что высотой и скученностью строений да отсутствием мусорных свалок. И — ничего похожего на деревья, кустарники, цветущие поля и луга.
Оглянувшийся Машив понял мимику танцора, сверкнул зубами голубоватого цвета, что не прибавило ни доброты, ни красоты его угрюмому лицу.
— А
— Наша природа еще не агонизирует, хотя процесс распада уже запущен.
Наблюдатель повернулся и скрылся за дверью небольшой башенки наподобие пристройки для лифта. Переглянувшиеся беглецы последовали за ним, кинув последний взгляд на мрачные геометрически четкие горы города на горизонте. Погони не было, и это настораживало.
Жилище Машива представляло собой отгороженную клетушку в углу «пакгауза», оказавшегося складом пластиковых труб и контейнеров. Воняло в нем не так остро, как на «свежем» воздухе, но дышать было все же трудно, пока гости не притерпелись. Половину «квартиры» занимала громадная и высокая кровать, накрытая горой пушистых пледов. Кроме нее, здесь стояли стол, два мощных, похожих на троны стула, круглая желто-коричневая тумба со множеством ручек, оказавшаяся шкафом, и прямоугольный агрегат с квадратными отверстиями, выступами, раструбами и панелью с десятком рукояток. Агрегат оказался кухонной плитой.
На стене, отгораживающей жилище от остальных помещений склада, висела квадратная рама из толстых брусьев, отлитых на первый взгляд из бронзы. На полу лежал ковер, больше напоминающий двухслойное татами. Вот и вся обстановка.
Хозяин усадил гостей на стулья-троны, а сам принялся колдовать у плиты, добавившей несколько запахов к устоявшимся ароматам жилища. Вскоре он поставил на стол квадратные тарелки с янтарным бульоном, в котором плавали ломтики зеленовато-черного цвета. Запах бульона не был неприятным, но Сухов не отважился отведать его первым. И снова Наблюдатель вытаращил глаза, глядя на колебания новоявленных приятелей.
— Странные вы все-таки ходоки Пути. Не знаете самых элементарных вещей. Боитесь — проверьте еду, у вас же есть эрцхаор… определитель полезности… индикатор.
— Индикатор? — Сухов показал перстень.
— Да, индикатор ирф-мирф… э-э… свой-чужой… Неужели вас не научили, как им пользоваться?
— А разве он определяет такие вещи?
— Он определяет все. — Машив вытянул вперед свою руку с четырьмя пальцами и оттопыренным когтем вместо пятого пальца: на самом длинном красовался точно такой же перстень, как и у Никиты.
— Мы не профессиональные ходоки Пути, — вмешался Такэда. — Путь позвал нас, но не сразу дал все необходимые инструкции. — Он зачерпнул квадратной ложкой бульон и осторожно проглотил. Прищелкнул языком. — Годится. Не трепанги, конечно, однако есть можно. Биохимия-то у нас одинаковая.
— Скорее всего, — кивнул Машив. — Несмотря на некоторые физиологические различия, вы, простите, у себя на родине кто?
— Инженер-исследователь.
— Философ, — добавил Сухов, — и мастер единоборств. А вы?
— Итерние, — блеснул зубами Наблюдатель, — кладовщик по-вашему, с дипломом фахцеимагине — сопрягателя культурных менталитетов. — Он совсем по-человечески пошевелил пальцами, подбирая выражение. — Ну, это нечто вроде искусствоведа. Ешьте, если ваши организмы принимают мою стряпню.
Гости начали
— М-да, никогда не думал, что доживу до появления Посланника. И все-таки что-то в вас есть не правильное. Деретесь вы без оружия неплохо, но настоящий Посланник действовал бы не так.
— Вы поэтому не вмешались в схватку сразу?
— Почему же еще?
— А кто это был? Похоже, они нас ждали.
— У Четырех в каждом из Миров Веера есть глаза, и уши, и даже исполнители варианта прикидки. Дрались вы с полицией, которая получила приказ ждать появления преступников, как и я — друзей, и выполняла его без рассуждений. Но это не «серые исполнители».
— Мы их называем иначе — «свита Сатаны».
Никиту вдруг потянуло в сон. Наблюдатель заметил его состояние, развернул пледы на кровати, махнул рукой:
— Ложитесь, отдыхайте, поговорим позже.
— Если не возражаете, я бы задал вам несколько вопросов, — вежливо сказал Толя. — А ты спи, Кит, пока мы будем беседовать.
Уснул Сухов сразу, едва голова коснулась подушки.
Лишь на третий день они более или менее адаптировались к воздуху этого неблагополучного со многих точек зрения мира. Никите это далось с большим трудом, чем более закаленному Такэде, но и Толя дышал, как рыба, вытащенная из воды. В здешнем воздухе было слишком много примесей, отсутствующих на Земле, от окисей серы, сурьмы и фосфора до радиоактивных радикалов, да и изотопный состав воздуха отличался от земного. Долго оставаться здесь было нельзя. Но и уйти в другой хрон они пока не могли: как выяснил Машив, в башне, где находилась станция хроноперехода, все время толклись вильеры, местные полицейские. Вряд ли они знали местонахождение станции, да и вход в нее открывался не всем, но пройти незаметно к двери станции представлялось проблематичным.
Беглецам показалось, что станция хроносдвига расположена не в самом удачном месте, и Машив пояснил:
— Раньше на этом месте был холм, его срыли и поставили памятник Вождю, просуществовавший почти сто лет. Затем во время переворота памятник взорвали, а на его месте возвели Башню Славы. Следующий переворот башни не коснулся, но всю «Славу» уничтожили, а внутри обосновались коммерческие структуры и вычислительные центры. Ну, а когда наступил Кризис, башня вымерла. Выносить же старое оборудование и заменять его новым оказалось слишком дорого. Так и стоит теперь она пустой и не пустой одновременно. И простоит еще долго, строили ее из материалов очень стойких и прочных. А станция хроносдвига — темпорал — все это время маскируется внутри под какой-нибудь запасник с хламьем. В башне таких мертвых помещений множество.
— Кладбище, — проворчал Сухов.
Машив понял.
— Весь наш мир — большое кладбище. Процесс дезинтеграции природы уже не остановить никакими средствами, а вместе с гибнущей природой умрет и население планеты. Не сразу, конечно, пройдет какой-то период дробления культуры, хирения и деградации, затем период Слабого Хаоса, потом — полный распад. Кстати, если вы пойдете «вверх», то минуете несколько погибших миров, схожих с нашим, особенно по техническим параметрам.
Сухов иронически взглянул на грозную двустволку у ноги Наблюдателя. Машив поймал его взгляд, улыбнулся, оскалясь: