Спасатели
Шрифт:
– Алло, Валера! – обрадовался Борис - другу он был тоже рад, – Как ты?
– Борь, привет! – голос Валерия был каким-то озадаченным.
– Ты сейчас где?
– Я еду в электричке. В смысле, в Москве я… А ты что такой?
– О, как! А я думаю, дай тебе позвоню, мало ли… Куда едешь?
– Куда, к Славке! Валер, как до них добраться, ты знаешь?
– Я скажу сейчас… Борь, слушай. Тут такое дело, - глухо сказал Валера, и Борис внутренне напрягся: что случилось?
– Чего? – спросил он.
– Тут такое
– Минут через пятнадцать, - сказал Борис. Ну и новости! – Валер, а что за друг?
– Я не знаю, Борь. Шурка бы просто так звонить не стал. Да и Славка… тоже. Ты знаешь, они иногда сгоряча похозяйничают, потом детей не выцепишь… Я просто работал, пару случаев видел.
– А если там и правда всё плохо?
– Ну, ты и разберись. Сможешь?
– Не знаю, - сказал Борис. – Я законы, чтоб вот прям точно, не помню… Давай адрес. Только постарайся побыстрее, ладно?
– Я выезжаю уже. Хоть задержи их… Мальчишки наши там уже, ох, как бы они дров не наломали…
– Понял, давай адрес.
После разговора с Валерой он звонить никому не стал. Уставился в окно и равнодушно смотрел, как мелькают деревья. И торопил, торопил медленную электричку, неясно за кого он больше волновался – за сына ли, за Славку или за того мальчишку…
В пыли у обочины стояло несколько машин и одна из них – с чёрными шашками. Борис быстро подошёл к ней, назвал адрес. И через пять минут уже стоял у подъезда, звонил Денису, спрашивал код и просил подъехать.
Дверь в семьдесят четвёртую квартиру была приоткрыта, и он вошёл без стука, на секунду прислушался и быстро прошёл в комнату, где возле окна стоял его сын с фотоаппаратом, сердитый темноволосый мальчишка в майке и маленькая девочка в пижаме, вытиравшая кулачками зарёванные глаза. Борис аккуратно взял её на руки – лёгкую, тоненькую, испуганную.
– Не трогать, - сказал он собравшимся здесь людям, а девочке шепнул: «Не бойся…». Потом посмотрел на мальчишку – тёмные зелёные глаза просто били тревогой, какой-то отчаянно беспомощностью, обидой. Борис повторил, - не трогать…
«Где же Валера, - подумал он. – Вот и что мне делать?! Ох, дела…»
***
Когда этот мужчина вошёл в комнату, все замолчали. Полицейский уставился на него, тот – на женщину в очках, две женщины замерли на месте, и в комнате воцарилась гнетущая тишина. Нимка перевёл дух. И почувствовал себя немножко спокойнее, решился посмотреть на Славку. Славка чуть опустил телефон, моргнул.
«Ты держись» - сказал он глазами Нимке.
«Ага, - мысленно ответил Нимка, - Славка, прости…»
– Ну, что у нас тут происходит? – спокойно
Вероятно, они не ожидали такого вопроса, потому что одна из них растерянно заморгала, а вторая, крякнув, сказала:
– Мы хотели забрать детей в детский лагерь. Неделю назад по горячей линии в органы опеки поступил звонок, что здесь плохо обращаются с детьми, мы, то есть наши сотрудники, приехали… Осмотрели помещение, составили иск и отнесли его в прокуратуру…
– Иск о состоянии жилищных условий? – спросил мужчина.
– Не только, - вмешалась высокая женщина. – Условия признали неблагоприятными, сами видите… Ремонта нет, маленькая комната, у ребёнка нет даже детской кровати и спит она на полу…
– А вторая комната чья?
– Во второй комнате живёт другой съёмщик. Мать стоит в очереди на улучшение жилищных условий, зарплата покрывает только два прожиточных минимума. Старший мальчик всё время без присмотра, соседи постоянно видят, как он гуляет с утра до ночи и один раз даже был босиком…
«Соседи, - вдохнул и выдохнул про себя Нимка. – Значит, соседи…»
– Правильно ли я понимаю, - спросил мужчина – тон его был очень вежливый, негромкий, но такой, что все слышали, - что вы считаете такие условия вредными для проживания детей?
Женщина кивнула. Полицейский, скрестив руки на груди, прислонился к косяку.
– И подали в суд иск об отнятии… о лишении родительских прав?
– Об ограничении родительских прав, - веско сказала женщина. – Если через полгода ничего не изменится – тогда о лишении их.
Мужчина кивнул.
– А правильно ли я помню, что изъятие ребёнка из семьи производится только тогда, когда суд постановит решение об ограничении родительских прав?
Женщина дёрнула бровями.
– При непосредственной угрозе жизни и здоровью, органы опеки должны незамедлительно изъять ребёнка. Статья семьдесят седьмая.
– А какая сейчас есть угроза жизни и здоровью детей?
Пока он говорил это, Нимка увидел, как в коридор вошли ещё двое человек. Нет, даже трое – полицейский загораживал вид, и он не мог разглядеть, что они делают. Сам он внутренне напрягся, а потом успокоился – хуже уже не будет.
… - А вы что, сами не видите? – подняла голос женщина. – Где их мать? Они дома одни, дверь не заперта, живут с чужим мужчиной, который пьёт! Мальчик один шатается по городу, с утра и до вечера, по жаре, голодный!
Нимка увидел в коридоре камеру. Настоящую, не очень большую - перламутровая линза бесшумно уставилась на весь этот кавардак. Мужчину за камерой он не знал, вторым парнем был Денис, муж Славкиной сестры, тот, что вчера катал его на самолёте. И он пришёл? Ну и ну… Так, а кто же тогда третий? Или Нимке показалось?