Спасатели
Шрифт:
Противно завизжал раструб динамика на капитанском мостике, потом стих и стало слышно хриплое дыхание человека.
– Вижу объект, - это голос Григория.
– Судно стоит на грунте прямо, но его засосало в песок.
Джентльмен что то залопотал и переводчик поспешно наклонился к Пахомычу. В динамике загудел его голос.
– Посмотри, пролом в правой скуле борта есть?
– Здесь очень темно, иду вдоль борта.
Проходит немного времени. Слышен голос водолаза.
– Пролом есть, в виде треугольника, высотой три
– Это его пробило носом встречное судно, - поясняет Пахомыч.
– Пролезть в него можно?
– Можно, кромки ровные.
– Господин, Хелин, - вежливо склоняется Пахомыч к джентльмену, - какое направление водолазу?
Тот что то торопливо объясняет.
– Георгий, пролезь в пролом, выйди в коридор и дойди до двери номер семь.
– Постараюсь.
Опять ожидание. У меня вдруг замер спасательный конец.
– Я дошел до двери.
– Попытайся ее вскрыть...
– Не могу, - хрипит голос водолаза.
– Проломи как-нибудь ее.
В динамике слышно отрывистое дыхание.
– Никак... Дверь стальная, не открыть. Спустите шашку, я постараюсь ее взорвать.
Между Пахомычем и господином Хелиным идет оживленный разговор. Потом раздается голос нашего руководителя.
– Георгий, вылезай на верх. Дверь взрывать не будем.
– Добро... Вылезаю.
Спасательный конец ослабляется и я начинаю его потихонечку сматывать.
Палуба постепенно пустеет: Григорий уходит отдыхать; господин Хелин с переводчиком переправились на яхту; ребята смылись в кубрик играть в домино. Только у поручей дымит из своей трубки Пахомыч. Я подхожу к нему и тоже облокотился на перила.
– Пахомыч, в чем дело, почему мы не рванули дверь там... на судне?
– Понимаешь, это самая глупая экспедиция, в которой я участвую. Мы на дне ищем бутылки с вином и шампанским.
– Чего?
От удивления я чуть не сел на палубу.
– Чего, чего? Этим господам за деньги все можно. Нас за валюту зафрахтовали, теперь надо выполнять эту дерьмовую работу. Вот почему и не рванули дверь в каюту. Как мне объяснил господин Хелин, каждая целая бутылка с шампанским или вином, болтающаяся на дне, стоит от 1000 до 100 тысяч долларов, а он собирается вытащить с этого судна около восьми тысяч бутылок.
– Почему же такие цены?
– Эта посудина попала в катастрофу до войны. Из Марселя в Ленинград везли шампанское, сухие и марочные вина самых лучших сортов юга Франции. Сам Сталин, говорят, был заинтересован в прибытии груза, но..., как мне сказал господин Хелен, навстречу судну шел немецкий эсминец, он и впилил в скулу... Считай, прошло более пятидесяти лет, для вин отличная выдержка, а там на дне наверняка температура прохладная, должно получиться то, что надо.
– Это Хелен тебе рассказал?
– Не только рассказал. Эти господа меня ознакомили с документами...
– Но груз то наш?
– Был наш, стал господина Хелина, он купил право на
– Может рассказать об этом ребятам?
– Он все узнают сами, но о том, что это наше вино, никому не надо говорить. Здесь затронута честь России.
Пахомыч последний раз затягивается, потом выбивает трубку о перила.
– Как твоя голова?
– задает он вопрос.
– В порядке.
– Завтра пойдешь под воду вместе с Георгием. Дверь будете прожигать, никаких взрывных устройств.
– Я понял.
– Тогда до завтра. Я пойду отдыхать.
Пахомыч сгорбившись исчез в ближайшей двери. Я побрел в нос спасателя. Привязанная к редуктору якоря шестирукая Шива грозно вознесла свои ручки к небу. Я присел на коробку редуктора.
– Не возмущайся, за дело привязали, - говорю бронзовому чуду, - нечего было провозить контрабанду.
– С кем это ты говоришь?
Недалеко от меня стоит Дуся.
– Да вот, беседую с этой... богиней.
– Все жалуешься на свою жизнь...?
– Нет. Зачем...Я лишь слегка пожурил красавицу за провоз контрабанды.
– Интересно, а ее можно о чем нибудь попросить? Как ты считаешь?
– Попроси, только молча. Про себя...
– Я уже...
Медленно уходило за горизонт солнце. Звякнули склянки.
– Пора по каютам, - говорит Дуся.
– Я узнала от Пахомыча, что он назначил тебе завтра спуск...
– Это так.
– Тогда тебе надо выспаться. Давай, собирайся..., - это уже голос Дуси-командирши.
Первым под воду иду я. Это долгое дело спускаться на большие глубины, добираюсь до дна и сразу включаю фонари. Темный, заросший борт судна глыбой завис надо мной.
– Дима, как дела?
– слышу в наушниках голос Пахомыча.
– Я на месте. Спускайте аппаратуру.
– Добро.
Вскоре недалеко от меня завис на тросе резак. Я отстегнул его и тут же свет фонарика замелькал впереди. Это Георгий встал на грунт и теперь ищет меня.
– Дима, видишь, Георгия?
– Вижу.
– Идите к пролому. Остальной груз уже у Георгия.
Мы перемещаемся к носу судна, впереди Георгий, за ним я. Он первый лезет в дыру, которая выводит в коридор. У железной дверь, с которой уже содраны скользкие заросли, мы останавливаемся. Я подсоединяю резак к баллонам, притащенным Георгием.
Прежде всего вырезаю рычажную систему, заклинившую от времени дверь. Георгий вцепившись в створку с трудом отрывает железную махину. Мы направляем лучи света внутрь помещения...
– Ух ты..., - вырывается у меня.
– Что у вас?
– тут же отреагировали наушники.
– Здесь весь потолок из бутылок.
В несколько рядов, всплытые бутылки залепили потолок. Георгий ловит одну из бутылок и направляет на нее свет. Это, по всей видимости, вино, оно без этикетки с корковой пробкой, не смотря на это, внутри сохранился зазор, значит вода не проникла.