Спасая Куинтона

Соренсен Джессика

Разве это возможно?

Не уверен, что у меня получится, но я попытаюсь. К счастью, во мне еще достаточно кристаллов, чтобы не раздавить меня полностью, хотя пик может исчезнуть до конца дня, особенно если я буду что-то делать. Я волнуюсь. Не только о себе, но и о Нове.

Боюсь, что она увидит реального монстра, который находится внутри меня, и он разобьет наш веселый день на тысячу осколков.

Нова

Мы гуляем вверх и вниз по Стрип, разговаривая и смеясь. По большей мере смеюсь я. Куинтон редко смеется, но мне все же удается заставить его улыбнуться несколько раз. Мы идем в отель

Нью-Йорк-Нью-Йорк, чтобы покататься на американских горках, которые построены вокруг здания. Пока мы стоим в довольно длинной очереди, он признает, что немного боится американских горок.

– Когда мне было лет двенадцать или тринадцать, меня посадили рядом с каким-то ребенком, и его вырвало собственными кишками, - признается Куинтон. Мы стоим друг напротив друга, посреди толпы, но, когда мы разговариваем, смотря глаза в глаза, кажется, что здесь только он и я. До сегодняшнего дня я не знала, что зрительный контакт может быть настолько мощным, и теперь понимаю, что с Лэндоном такого не было, потому что он всегда смотрел куда-то еще.

– Фу, - морщу лицо в отвращении.
– На тебя попало?

Он кивает, выглядя донельзя противно.
– О да, это было ужасно.

– Мы с папой катались вместе на американских горках, - говорю ему, продвигаясь с очередью вперед.
– После его смерти я перестала это делать, слишком грустные воспоминания.

– Правда?
– спрашивает он, удивляясь.

– Да, но я снова в седле.

– Ты уверена, что хочешь разделить этот момент со мной?
– удивляется он, чувствуя себя неловко, отступая от перил, вокруг которых тянется очередь.

Я киваю, а потом смело приближаюсь к нему и беру за руку, переплетая наши пальцы.
– Я рада, что это ты и никто другой.

Он упирается взглядом в землю, бормоча что-то, что звучит как «неважно». Но не отпускает мою руку, пока мы не залезаем на наши места. Мы пристегиваемся, и парень проверяет, чтобы мы были надежно закреплены. Затем я задерживаю дыхание, когда аттракцион трогается и начинает подниматься вверх. Солнце слепит глаза, но я не отворачиваюсь, желая ощутить этот момент, зная, что, когда машина помчится вниз, я почувствую мгновение свободы, в котором так нуждаюсь. И надеюсь, что эта поездка сможет сделать то же самое для Куинтона.

Куинтон прижимается коленом к моей ноге, когда мы достигаем верхней точки. Не знаю, осознает ли он, что делает, или это ненарочно, чтобы успокоить меня или себя, но я рада этому прикосновению, и задерживаю дыхание, когда мы падаем. Вместе. Мы крутимся, переворачиваемся и висим вниз головой, люди кричат вокруг нас. Мои волосы развеваются на ветру, воздух скользит по телу, и я чувствую, что лечу. Это то самое чувство свободы, и я хотела бы просто остаться на этой чертовой горке навсегда. Потому что здесь все ясно и просто. Так легко, какой я бы хотела, чтобы была жизнь.

К тому времени, когда мы выходим, Куинтон выглядит так, будто находится на грани смеха, но не позволяет ему вырваться наружу. Тем не менее приятно видеть в его глазах намек на счастье.

– Боже, у меня сердце колотится, - говорит он с волнением, прижимая руку к груди. Он берет меня за руку и прикладывает к сердцу.
– Ты чувствуешь это?

Я киваю, забывая дышать.
– Как и мое.
– Мне кажется, он не до конца понимает, что делает, когда кладет свою руку на мое сердце, которое колотится больше от его прикосновения, чем от чего-либо еще. Он ничего не говорит, просто чувствует мое сердцебиение.

Может

быть, это потому, что я поняла, что мне делать дальше. Или может это просто из-за того, что хочу поцеловать его. Кто знает. Но по какой-то причине я оказываюсь на цыпочках и прижимаю губы к его губам. Сначала он колеблется, его губы на мгновение замирают. Но потом он резко вдыхает и целует меня в ответ. Наши языки сплетаются, тела прижимаются друг к другу, наши руки все еще сцеплены. Свободную руку он кладет мне на поясницу и притягивает ближе, пожирая меня своим языком, крадя дыхание прямо из меня. Все, что я чувствовала прошлым летом, вновь накрывает меня и проходит через душу. Выплеск эмоций настолько силен, что мое сердце ускоряется, а ноги подгибаются. Я почти начинаю падать, но Куинтон поддерживает меня за талию, подталкивая к перилам. Железо давит в спину, когда его руки блуждают по моему телу, пальцы скользят по коже. С каждым вдохом моя грудь соприкасается с ним, тепло его тела смешивается с моим, и вкупе с жарким воздухом пустыни, моя кожа становится влажной. Я задыхаюсь. Потеряна. Опустошена. Гул людей и звон аттракционов вокруг нас начинает угасать. Как будто мы улетели. Мне жаль, что мы не можем так остаться навсегда, и, в конце концов, он отстраняется, прикусывая мою нижнюю губу. Хватая ртом воздух, он упирается мне в лоб и ничего не говорит. Я тоже. Мы оба смущены произошедшим. По крайней мере, я точно. Несмотря на те чувства, что я испытываю к нему, тот факт, что он под кайфом прямо сейчас вносит свои противоречия. Правильно ли быть с ним, когда он в таком состоянии? Понимает ли он свои истинные чувства? А я свои? Потому что они становятся сильнее. Больше, чем я думала.

– И что теперь?
– он, наконец, спрашивает, затаив дыхание и широко раскрыв глаза, его рука на моей груди дрожит.

Мне требуется время, чтобы собраться, прежде чем я оглядываюсь на часы на стене.
– Как насчет того, чтобы перекусить, и поехать, где я остановилась, чтобы ты увидел, как я играю, - это кажется такой обыденностью после нашего поцелуя, но это все, что я могу придумать через эмоциональную туманность, созданную его прикосновениями.

Он слегка улыбается, словно в прострации.
– Звучит хорошо.
– Он был так сосредоточен весь этот день, и после этого поцелуя во мне вспыхивает надежда, яркая, как солнце. И на один миг, я на самом деле считаю, что это все закончится хорошо. Что веселье и прогулка могут помочь кому-то стать лучше.

Но на расстоянии виднеются тучи, которые соответствуют тем, что я вижу в его глазах, тем, которые принадлежат тому, чего он жаждет больше всего - его пристрастию. Я не ожидала, что надежда вот-вот исчезнет полностью, и это происходит примерно через полчаса, как мы выезжаем за город. Мы примерно на полпути к дому дяди Леа, когда Куинтон начинает напрягаться и нервничать. Наконец, он лезет в карман, явно психуя.

– Дерьмо, - проклинает он, сжимая руки в кулаки.

– Что случилось?
– спрашиваю его, выключая музыку.

Он качает головой, поджав губы.
– Я забыл кое-что взять.

Поджимаю губы, неотрывно смотря на дорогу, сосредоточившись на том, чтобы продвинуться через плотный трафик.
– Наркотики? Я думала, ты не будешь их принимать, пока мы вместе.

Он становится вспыльчивым, хмуро смотря на меня.
– Я сказал, что постараюсь, но не могу этого сделать, - его голос надломлен.
– Никогда не думал, что смогу.

Крепко держусь за руль, поскольку простота дня рассеивается.
– Так ты мне солгал?