Спасение для лжепринцессы
Шрифт:
Судя по всему, на этом её знания об устройстве аэростата исчерпывались, но обвинять в необразованности девушку нельзя. Я вот с трудом смогла бы объяснить иномирцу, как работает вай-фай. К своему стыду, в отличие от приличного попаданца-прогрессора, что всегда носит в рюкзаке распечатку википедии, чертежи АК-47 и энциклопедию по химии, я даже устройство двигателя внутреннего сгорания вряд ли смогла бы толково объяснить вилерианцам. В школе по физике у меня была твёрдая и стабильная тройка. Но в этом есть свои плюсы. Как говорится, для тех, кто плохо учил физику и химию в школе, мир наполнен волшебством и чудесами. У меня всё так и получилось.
Кларас вернулся
– Клар, ты чего насупился?
Сестра подскочила к нему, и, как любопытная кошка, тут же полезла в сумку, что он держал. Брат даже не успел поставить её на стул, как Полин одной рукой уже выудила свёрток с пахнущим карамелью печеньем, а другой залезла внутрь по локоть.
– Если честно, я ожидал, что мы переждём шторм в Граенгатте, но капитан решил, что ветер не слишком силён, и уже отдал команду на взлёт, – обеспокоенно посмотрел Кларас за окно.
– Капитану виднее, – отмахнулась Полин, доставая из сумки бутыль с мутно-жёлтым соком и яркую коробочку. – Так, это что?
– Краска, – отозвался её брат, снимая плащ.
– Это какой цвет, Кларас? – угрожающе спросила Полин.
– Рубиновый, как ты и написала, – нахмурился он.
– Рубиновый?! Рубиновый?! – задохнулась от возмущения сестра. – Это амарантовый, а не рубиновый! Неужели ты не видишь разницы?
Цвет на коробочке скорее походил на малиновый с глубоким красным оттенком. Не рубиновый, конечно, но интуиция подсказывала, что в данном споре лучше занять максимально нейтральную позицию и на всякий случай притвориться дальтоником.
– Полин, не кипятись, – неуверенно ответил брат. – Я попросил рубиновый, мне дали этот, я купил и принёс.
Снаружи раздалось лязганье, нас качнуло, и дирижабль оторвался от каменной площадки аэровокзала.
– Нет, Клар, ну что значит «дали»? А ты не смотрел, что тебе дают?! – возмущённо всплеснула руками Полин, едва не рассыпав печенье из свёртка. Это несколько поумерило её пыл, но ненадолго. Положив ценности на стол позади себя, Полин упёрла руки в бока и пошла в атаку на брата: – Нужно же смотреть, что тебе дают!
Я не выдержала и вмешалась в спор, грозивший перерасти в скандал:
– Знаете, а я всегда любила амарантовый. Прямо обожала! Просто мечтала об амарантовых волосах, глазах, ногтях, вещах, руках и ногах. Да. Так что спасибо огромное, Кларас, ты угадал как нельзя лучше. Чудесный цвет. Полин, идём, ты меня начнёшь красить прямо сейчас.
– Может, лучше завтра?.. На свету…
Полин немного растерялась, что позволило мне перехватить инициативу окончательно.
– Непременно прямо сейчас. Каждая минута жизни с синими волосами – мучительна и неминуемо ведёт к смерти. Впрочем, как и любая другая минута жизни. Идём, нечего их тратить понапрасну.
Вилерианка изумлённо на меня взглянула и позволила увести себя в нашу спаленку. Всучив ей коробочку, я выжидательно посмотрела на её живое выразительное лицо. Полин не менее выжидательно посмотрела на меня в ответ. Пару мгновений мы буравили друг друга взглядами. Наконец она улыбнулась, закусила губу и предложила:
– Ну что, давай начинать?
И мы начали.
Раньше я волосы никогда не красила, устраивал естественный цвет. Но за последний месяц жизнь настолько круто поменялась, что новые цвета волос смущали меньше всего.
– Надолго нужно оставлять?
– Нет, конечно.
Волосы – не мосты, их куда обиднее жечь, так что я поторопилась под душ. Кажется, я использовала едва ли не весь запас воды на дирижабле. Под конец струйка текла совсем тоненькая. Когда кроваво-красная вода сменилась прозрачной, я вытерлась полотенцем, вылезла наружу и посмотрела на своё отражение.
Уф-ф-ф.
Такие образы мне никогда не нравились, но теперь выбирать не приходится. Из зеркала взирала ведьма с рубиновыми глазами и горящими алым костром волосами. Лжепринцесса Кровавая, не иначе.
Самое удивительное, что было в отражении не только чуждое, но и нечто своё, родное. Как минимум, такая девушка может не бояться язвить вслух, скорее странным будет, если она станет молчать.
Что ж, Елизавета Петровна, дочь Петра и Екатерины, Лжелалисса Первая, самодержица всеничегойная и императрица из династии Романовых, моё почтение.
Да, мама с папой умели в юмор, ведь они даже поженились через два года после моего рождения. Правда, родившуюся вскоре младшую сестру назвали не Анной или Натальей, а Евгенией, а вторую – Евдокией, на что она всегда сердилась и требовала называть себя исключительно Евой. Имя для мелкой третьей сестры выбирали всем миром. Понятно, что если все женщины в семье на «Е», то нельзя традицию ломать. Ева настаивала на Елене, я – на Евангелине, а Женька (потому что вредина вредная) предлагала Евлампию. Но когда мелкая родилась, всем сразу стало понятно, что она – Ефросинья. Она считала, что спать – удел слабаков, умудрялась орать, даже вися у мамы на груди и совершенно не признавала никакого режима, кроме террора. В общем, мы в шутку звали её Фросей, а потом невыспавшийся измученный папа сделал две вещи: увековечил шутку в свидетельстве о рождении и записался на вазэктомию. А Фрося так и осталась Фросей, что совершенно не мешало ей жить, особенно среди своих одноклассниц Красимиры и Веселины, которых ласково прозвали Красей и Весей. В остальном, у них был класс как класс. Ни одного Серёжи или Димы, зато пара Магомедов и небольшой прайд из четырёх Львов.
Подсушив волосы полотенцем, надела пижаму и вернулась в комнату. Полин уже тоже переоделась ко сну и забралась на верхнюю койку с книгой. Я сначала хотела немного поболтать, но потом решила, что тишина в компании энергичной вилерианки – на вес золота, и молча забралась под своё одеяло.
За окном бесновалась буря, выл шквалистый ветер, кружила снег метель.
Я думала, что не усну, ведь спала, считай, весь день, но куда там. Стоило закрыть глаза и расслабиться, как я тут же провалилась в объятия Морфея. И были они ласковые и нежные, пока не закончились внезапно: ударом об стену.
Раздался жуткий треск, тонко пискнула сверху Полин, заискрила магия, тело пронзила жуткая боль, лопнуло окно. Маленькую каюту смяло, стены перекособочило, нас резко дёрнуло в сторону, а потом подкинуло. Я с размаху приложилась о верхнюю койку всем телом.
Нас закрутило и замотало, как кости в стакане рыночного шарлатана. Мебель швыряло из стороны в сторону, я заорала. Полин наколдовала щит, он вспыхнул и тут же погас, когда в него врезалась дверь, которую сорвало с петель. Осколки полетели из разбитого окна, внутрь ворвалась метель, всё вокруг звенело и скрежетало. Я кричала, но мой крик заглушали звуки ударов. Вокруг летали перья, щепки и вещи, я напоролась боком на угол двери, а потом сверху рухнула кровать. Наконец меня приложило об стену особенно сильно, и сознание померкло.