Спасение клана Учиха

Кицунэ Миято

— Карин-чан, покажи Саске-куну, где тут рынок, купите продуктов, нам и Кури-сан надо поесть.

Карин тогда испугалась, потому что денег, чтобы накормить гостей как подобает, у них не было. Положение спас мальчик, Саске-кун.

— Пойдём, Карин-чан, — сказал Саске, потянув её к выходу. — Я всё куплю, Орочимару-сан.

Они дошли до рынка, и Саске деловито осмотрел продукты и даже поторговался с продавцами. А ещё, когда им хотели подсунуть гнилые овощи, едва не отрезал не пойми откуда взявшимся кунаем руку вредного и жадного торговца, решившего обмануть детей.

Карин тогда чуть не прослезилась, потому что ей всегда что-нибудь подобное

давали, а она не могла даже возразить, слишком слабая, неуверенная в себе, одиннадцатилетняя девчонка-замухрышка, с цветом волос, сильно отличающимся от других. Однажды лишь попыталась вернуть совсем уж гнильё, так получила колотушки. Никто из взрослых её тогда не защитил. Карин почти привыкла к такому обращению и с ужасом ожидала момента, когда её мать умрёт. Тогда бы насовсем исчезло и так эфемерное чувство, что она не одна в этом огромном и злом мире.

Когда они отошли в сторону от рынка, Саске расположился на полянке и запечатал купленные продукты в несколько свитков. Такого чуда Карин ещё не видела, но мама ей рассказывала, что в клане Узумаки умели делать подобные вещи.

— Ты очень смелый, Саске, — решилась заговорить Карин с мальчиком, пришедшим с её отцом. Внутри неё даже поселилась робкая надежда, что Орочимару-сан заберёт её и маму из их деревни.

— Я знаю цену деньгам, — покосившись на неё, ответил Саске. — Мы сами долгое время жили впроголодь, я и мои братья зарабатывали эти деньги не для того, чтобы какие-то торгаши на нас наживались, — он помолчал, а потом спросил её: — Твоя мама… Она серьёзно больна?

Такого участия от чужого человека Карин не ожидала, давно привыкнув к безразличию окружающих, поэтому не сдержала слёз. Они текли и текли, она размазывала их по лицу, а Саске смотрел на неё, но не кричал, не морщился и даже не обзывался. Просто смотрел своими тёмно-угольными глазами, а потом протянул ей платок и фляжку с водой.

— Умойся, — сказал мальчик и подержал её очки, пока Карин выполняла нехитрые действия.

— Спасибо, Саске-кун, — поблагодарила она. — Моя мама, скорее всего, умрёт через несколько месяцев. Она неизлечимо больна.

— Мне жаль, — тихо сказал мальчик. — Мои родители умерли два года назад.

Карин до сих пор помнила, как сжалось её сердце, когда Саске сказал эти простые слова. А потом её жизнь повернулась совсем другой стороной. Когда они вернулись, мама не выглядела больной. Наоборот: улыбалась и с большим аппетитом поела. Было видно, что Кури-каа-сан не притворялась ради Орочимару-сана: чакра струилась ровно и свободно. А потом они отправились в путь. Прикрыли палкой дверь в дом, в котором жили, сколько Карин себя помнила, и ушли из деревни и Страны Травы, не оглядываясь.

— Карин, — разбудила её мама на вечернем привале, — доченька, проснись.

— Что? Моя очередь дежурить? — вздрогнула она, надевая очки и вглядываясь в полумраке в странно умиротворённую улыбку матери.

— Да, и я хотела поговорить с тобой, солнышко, — так ласково погладила её по щеке мать, что сердце Карин сжалось от недобрых предчувствий.

— Что ты хочешь сказать?

— Завтра или послезавтра будет бой. Мой последний бой, девочка, — придерживая палец возле её губ, чтобы пресечь вопросы и возражения, сказала Кури-каа-сан. — Я приняла предложение твоего отца и сделаю всё, чтобы выполнить свою часть. Я умираю, доченька. Но мне захотелось выбрать момент смерти самой. Не сдохнуть, как собака, заживо гниющая на постели, а умереть как шиноби, как боец. Спасти родное дитя от участи чакродонора и чьей-нибудь

подстилки при этом — просто замечательная причина смерти. Не злись на меня, что я умру, это — награда. Я всегда любила твоего отца и была верна ему, из-за этого нам не было жизни в нашей деревне. Я слишком многим отказала и так не хотела, чтобы они отыгрывались на тебе, впрочем, кажется, это всё же произошло. Мне так жаль, что в своё время я не ушла вместе с Орочимару в Коноху, я верила в то, что остаюсь патриоткой. Но кому я и мой ребёнок стал нужен, как только я вышла из строя? Но это всё не важно, Карин, — перебила саму себя её мать. — Важно то, что ты останешься с Орочимару-саном. Он хороший. Он сможет защитить тебя и научит быть сильной. Слушайся его. Обещай мне слушаться и уважать его.

— Обещаю, мама, — прошептала Карин, изо всех сил сдерживая слёзы.

— Хорошо, — снова погладили её по щеке. А потом притянули к себе, быстро целуя в лоб. Она вдыхала запах чакры Кури-каа-сан, которая была великолепна и пахла звёздной ночью, и старалась его запомнить.

— Я люблю тебя, Карин… — тихий шёпот над ухом и мягкая рука в её волосах. — Будь умницей.

А затем был тот бой. Жуткий. С выплесками огромных порций чакры. Смесь неприятной, удушливо-вязкой, словно дым ядовитой травы, чакры, которую окружали другие.

Рядом был Саске. Карин видела, что мальчик переживает, сжимает кулаки и словно рвётся в бой, и начала ему рассказывать, что происходит за зелёным барьером, который поддерживал другой паренёк.

Всё закончилось вспышкой фиолетового пламени, в которое засосало ту неприятную чакру. И к ним с Саске подошли другие люди…

Неожиданно ощущение чужого присутствия вырвало Карин из воспоминаний двухлетней давности.

— Я ещё кого-то почувствовала! Близко! — заволновалась она, обнаружив совсем рядом знакомую чакру. Ту, фиолетовую… Сердце заколотилось. — Это…

— Это онии-сан! — завопила Нацуми, бросившись в соседние кусты, из которых, придерживая мелкую Учиха, висящую у него на шее, вышел Итачи. Карин осторожно втянула носом запах его чакры и почувствовала, как краснеет.

Учиха Итачи подошёл к ней после той битвы, поздоровался с Саске, а потом внимательно посмотрел на неё.

— Ты, наверное, Карин-чан? — Карин сразу увидела родственное сходство парня с мальчиком, который её охранял. Но Итачи, как после она узнала его имя, был уже совсем по-взрослому красив. А ещё его чакра была очень приятной. Спокойной. Карин поняла, что именно Итачи победил того жуткого монстра, против которого был последний бой её матери, она перестала чувствовать её несколько минут назад.

— Ты похожа на Кури-сан, — сказал Итачи, коснувшись её волос. — Мне жаль, девочка.

Карин горько расплакалась, и красивый парень обнял её, осторожно гладил по спине и бормотал что-то успокоительное, и ей становилось легче…

— Здравствуйте, Хиса-сан, — поздоровался Итачи, снимая с шеи Нацуми. — Привет, Карин, ты сильно подросла.

— Да? Спасибо, Итачи-кун, — кивнула она.

Карин отправилась в мир змей, чтобы улучшить навыки канчидзюцу и ирьёдзюцу, потому что не хотела быть слабой. А «побочный эффект» в части быстрого взросления относительно всех остальных тоже весьма её привлёк. Итачи было пятнадцать, когда ей — всего одиннадцать. Такой взрослый парень вряд ли обратил бы на неё внимание, как сказала Карин её названная сестра Гурэн. Сейчас Карин уже тринадцать, тогда как Итачи — пятнадцать с половиной. Шансы, пусть и призрачные, всё же были. Парень очень ей нравился.