Спасение Лоусона
Шрифт:
Мама вернулась и поставила сумку на пол. Она была рядом, её тень падала на нас. Я поняла, что это затишье перед бурей, и собралась с духом.
Держа бутылку со смесью, она потрясла ею передо мной и сказала:
— У Кайдена серьёзные проблемы с этим, Элли. У него колики, и его фекалии темнее, чем должны быть. Ты хоть понюхала это, когда разводила? Пахнет отвратительно.
— Ты кормила его этой смесью последние две недели и ни словом не обмолвилась о запахе…
—
— А ты ждала, что будет пахнуть розами?
Она сверкнула глазами.
— Нет, но думала, что еда моего внука будет хорошо пахнуть.
Я вздохнула в миллионный раз за сегодняшний день.
— О чём мы говорим, мама?
— О грудном молоке, конечно. А чём же ещё? Ты даёшь ему это дерьмо, когда должна кормить из собственного тела. Именно так мать должна воспитывать своего ребёнка.
— Я уже говорила тебе, мама, что когда пыталась кормить его, то он не мог схватиться за мою грудь. Мои соски были вывернуты.
— Ты должна была продолжать попытки! До того, как была изобретена смесь, думаешь, что матери могли отказаться от грудного вскармливания своих детей, потому что их соски были плоскими или вывернуты? Никаких оправданий. Они пытались. У них не было другого выхода.
Другой выход. От этих слов мне стало грустно и страшно одновременно.
— Если бы ты хоть раз задумалась о чём-нибудь, особенно если бы это было как-то связано с интересами твоего собственного ребёнка, тогда, возможно, он не заболел бы, когда ему было всего две недели.
Ого, удар ниже пояса.
Я прикусила язык, решив не отвечать. Это было бессмысленно. Я продолжала смотреть на Кайдена, надеясь, что она закончит ругаться и оставит меня в покое. Грудное вскармливание было для меня огромной проблемой. Я проводила ночи в слезах, чувствуя себя неудачницей, потому что у меня не было достаточно молока, чтобы прокормить Кайдена. В ответ Кайден кричал всю ночь напролёт, требуя еды, которую я физически не могу ему дать.
Но сказать, что я виновата в его простуде… Это было хуже, чем всё плохое, что она когда-либо говорила мне, вместе взятое.
— Когда сегодня он будет спать в своей кроватке, — продолжала она, довольная моим молчанием, — не забудь повернуть ему голову. Затылок у него плоский, и ты не захочешь, чтобы он в конце концов носил шлем, потому что тебе было лень поворачивать его лицо несколько раз за ночь.
— Ладно, — безжизненно пробормотала я. У Кайдена не было никакого плоского затылка, но какой, чёрт возьми, смысл спорить? — Что-нибудь ещё?
— Пока ничего, но уверена, что обязательно будет.
Выдохнув, я посмотрела на её строгое лицо и тихо сказала:
— Знаешь, ты не умрёшь, если время от времени будешь делать что-то
Она поджала губы, прежде чем ответить:
— Если этот день когда-нибудь наступит, конечно.
Но этот день никогда не наступит.
После этого она начала убирать игрушки моего сына и упаковывать детскую сумку. Я сдерживала свои эмоции, не желая выдать, как сильно она ранила меня. В такие моменты я жалела, что не держалась от неё подальше.
Я усадила Кайдена в коляску и накрыла его сверху одеялами. Мама протянула мне сумку, когда я выходила. Потом наклонилась над коляской и поцеловала руку Кайдена, глядя на него сверху вниз нежным взглядом, за который я бы убила, когда была ребёнком. Вот почему я не могла перестать с ней общаться. Это было бы несправедливо по отношению к Кайдену. Он заслуживал того, чтобы знать свою бабушку, особенно когда она так чудесно с ним обращалась.
— Знаешь, — задумчиво произнесла она, — как хорошо, что этот парень весь в Лоусона. На него приятно смотреть. Мне бы не хотелось видеть слишком много от Уоллеса.
И именно по этой причине она ненавидела меня. Она видела во мне отца, а я была слишком похожа на человека, который уничтожил её. Она была предана его самоубийством, и я не винила её. Я не знала, что мой отец был в депрессии, и она, очевидно, тоже. Однако, по словам Хита, это всё ещё не оправдывало того, что она вела себя со мной как сука.
— Что не так с Уоллесом? — Я поймала себя на том, что спрашиваю её об этом. — Ты говоришь так, словно это позор. Именно тот факт, что я дочь своего отца.
Её глаза стали ледяными, когда она посмотрела на меня.
— Позор в том, что он лишил себя жизни. — Ясно, что у него были проблемы, которые он не мог рассказать нам. Я его не виню.
Она поджала губы и сверкнула глазами.
— Если ты пытаешься затеять спор, Элли, то зря тратишь моё время. Я присматривала за Кайденом, и теперь моя работа закончена.
Я не обратила на неё внимания. После всего, что она сказала, почему я должна была держать язык за зубами? Вместо этого я указала на дом и выдохнула:
— Зачем нам с Кайденом быть в этом доме, если он никогда не увидит фотографии своего деда? Ты сняла все рамки с ними, словно пытаешься стереть его с лица Земли, но он был здесь, мама, и ты никогда этого не изменишь.
— Не угрожай мне, используя внука, Элли, — резко ответила она, но я слышала боль в её голосе, несмотря на то, как сильно она скрывала свои эмоции.
Я вздохнула и отбросила гнев. Что со мной было не так? Я не хотела опускаться до её уровня. Я должна была выбраться отсюда.