Спасение «попаданцев». Против течения Времени
Шрифт:
– Как жаль, что вы уезжаете! Я хотел подарить вам картину на память.
Леонардо достал из папки небольшую, размером в тетрадный лист, картину в плоской простенькой раме и протянул ее Михаилу.
– Это вам с благодарностью, на память.
Михаил повернул к себе картину лицевой стороной. На ней был он сам. Картина была выписана мастерски, лицо как живое, с каким-то одухотворенным выражением. И одежда его – та, которая сейчас на нем.
– Не судите строго, Микаэле, у меня было мало времени, и писал я по памяти.
– Спасибо,
Михаил растрогался, обнял Леонардо.
– Желаю тебе удачи, Леонардо. У тебя все будет хорошо, это я тебе как ясновидящий говорю, как предсказатель будущего.
– Благодарю вас, Микаэле. И вам удачной дороги. Если будете снова во Флоренции, обязательно зайдите. Здесь у вас появился друг.
Пассажиры стали садиться в дилижанс. Сел и Михаил, помахав Леонардо на прощание.
Глава 9
Путь домой
В дилижансе Михаил достал из-за пазухи картину Леонардо, полюбовался. Нет, не собой любимым, а мастерством Леонардо. Очень точно было выписано лицо, причем художник очень верно отразил внутреннее состояние Михаила.
Купец спрятал картину на груди, под курточку. Пожалуй, это самое ценное его приобретение в Италии, причем неожиданное. Стекло что – товар, пусть и дорогой. Продаст он его, выручит деньги – и все. А картина руки самого Леонардо! Ею его потомки будут любоваться.
Михаил поймал себя на мысли, что потомков – в смысле детей – у него пока нет. И семьи нет, не женат он. Есть дом с прислугой, корабль, дело, которое его кормит, а семьи нет, как нет и любимой женщины. Выходит – не многого он достиг в этом времени. А впрочем – и в своем тоже. Рядовой инженер – без квартиры, положения и семьи.
Пожалуй, его достаток и положение в Москве сейчас даже предпочтительней: у него деньги, они предполагают свободу действий, и в этом есть своя прелесть. Он может заняться одним делом или другим, не ощущая жесткого временного регламента – к восьми на работу, перерыв на обед, едва ли не ежедневные планерки и еженедельные совещания.
Но и рисков неизмеримо больше. Не прогадаешь с товаром, так пираты на море настигнут или свои разбойники ограбить или убить могут, а хуже того – татары. Те могут и в плен угнать. Вот уж с чем не ожидал столкнуться Михаил в своей жизни, так это с рабством. Дикость какая-то!
Он добрался до портового городка Римини и не стал дожидаться попутного судна, а нанял парусную лодку. В порту таких было много, за деньги их владельцы могли доставить желающих в любой город Италии или Греции на побережье – ведь Адриатическое море теплое, и штормы здесь редки.
На исходе второго дня впереди показалась Венеция.
– Прибыли, синьор!
– Давай вот к тому судну!
– Как скажете, синьор!
Лодка пришвартовалась к борту их с Пафнутием судна. Тот был на борту и увидел Михаила.
– Заждались! –
Он обнял Михаила и с чувством похлопал его по спине.
– Рад видеть тебя в добром здравии. Чего узнал-увидел?
– Города посмотрел, а приобрел – вот, – и Михаил достал из-за отворота курточки портрет работы Леонардо.
– О, парсуна! – так на Руси назывались картины. – Ты гляди, как на тебя похож!
– Так это же я и есть!
– Я себе тоже такую хочу.
– Уже не получится – ехать далеко.
– Жалко, я бы в трапезной повесил. Погоди-ка, а если мастера этого с собой в Москву взять? Сколько скажет – заплатим!
– Он фрески в церкви расписывает, не согласится.
– Жаль, уел ты меня! У нас тоже парсуны не во всех княжеских домах есть.
Михаил поздоровался со всеми членами команды – как будто домой вернулся. Все лица знакомы, язык родной. Однако на него косились: лицо бритое, одежда чужая.
Пафнутий высказался:
– Ты чего так вырядился?
– А ты хотел бы, чтобы на меня там пальцем показывали? Не заметил разве, что местные одеваются не так и лица бреют?
– Венеция – город портовый. Какого только обличья людей здесь нет, и никто не удивляется. Вон даже басурмане ходят в халатах и тюрбанах на головах.
– Я был в глубине страны, там бы на меня как на варвара смотрели. Мне это надо?
– Может, и вправду так надо?
– Пойдем в трюм, товар покажешь.
Они спустились в трюм. Он и в самом деле был уставлен корзинами со стеклянными изделиями. Михаил вытащил вазу, полюбовался ею и вернул на место.
Уже стали выбираться по трапу на палубу, как Пафнутий спросил его:
– А варвар – это кто?
– Как тебе сказать? Ну, почти дикий, необразованный человек.
– Ага, понял. Так нас там и вправду такими считают?
– В глазах итальянцев, да и многих других народов мы так и выглядим. Они ведь всерьез думают, что у нас медведи по улицам ходят.
– Нет у нас такого! – возмутился Пафнутий.
– И ходим мы в шкурах, как древние люди.
– Не шкуры это, а меха! Потому как холодно у нас! К тому же это красиво. Вон у них зима, а тепло. Пусть бы они у нас походили зимой в таких коротких портах, как на тебе! Тьфу, срамота!
– Не плюйся. Уйдем из Италии – я переоденусь. А в этом платье мне с местными общаться проще, за своего принимают. Продукты и воду на обратный путь взяли?
– Еще несколько ден назад.
– Славно.
Михаил задумался.
– О чем думаешь, Михаил?
– Каким путем назад возвращаться будем?
– А чего думать? Каким сюда шли.
– Там даны, пошлину взять могут.
– Ночью проскочим.
– Ты же фарватера не знаешь. Ну, проще – расположения отмелей, скал подводных.