Спасение
Шрифт:
— Ничего страшного, — сказал он, — дальше будет легче. Твоему вестибулярному аппарату нужно просто привыкнуть к воздействию кориолисовой силы.
— Кори чего-то там? — переспросил я, опускаясь на пол. — Тебя тоже в первый раз так мутило?
— Я уже не помню, — рассмеялся Науэль. — Это так давно было! Хорошо, что «Спасение» вращается медленно и подобных проблем там не будет.
— Хорошо, если так, — простонал я.
— Может, тебе поможет таблетка от морской болезни? Я могу принести.
— Нет, — твёрдо отрезал я. — Это самый важный момент в моей жизни! Я хочу, чтобы мой разум оставался
— Как я тебя понимаю, — кивнул он, помогая мне подняться.
Крохотная станция, на которой мы находились, носила имя «Звёздный корабль» и служила пересадочным узлом, занимая позицию в десяти километрах от переднего конца «Спасения Жизни». Все, включая Оликс, называли её Прихожей.
Станция была построена по настоятельной просьбе Оликс, которые заявили, что не хотели бы иметь портал внутри своего корабля. Они-де очень обеспокоены буйным пиршеством видов, живущих в земной биосфере.
Достаточно справедливо. Мы даже не классифицировали и не проанализировали все земные микробы, археи и вирусы. И не можем представить себе, что они способны натворить, столкнувшись с нежной и хрупкой биосферой межзвёздного ковчега.
Этот и множество других вопросов мы начали обсуждать даже до первого личного контакта, ещё по радио, как только «Спасение Жизни» начало замедляться в Солнечной Системе в далёком 2144 году.
С нашей стороны тоже были выдвинуты настоятельные просьбы. Комитет по Первому Контакту в одном из первых сообщений прямо сказал: «Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах ваш корабль не должен приближаться к Земле».
Причина проста: сорокапятикилометровый и многомиллиарднотонный космический корабль Оликс приводился в движение за счёт антивещества — самого разрушительного и опасного вещества во вселенной. И его у Оликс было достаточно, чтобы разогнать корабль до двадцати процентов скорости света. И эффективно затормозить в Солнечной системе.
Нескольких процентов от этого запаса было достаточно, чтоб стереть с поверхности Земли жизнь, разрушить все астероидные поселения и отутюжить Венеру с Марсом — просто чтоб два раза не вставать.
Понимая обеспокоенность землян, пришельцы согласились припарковать межзвёздный корабль в третьей земной точке Лагранжа, расположенной на земной орбите по другую сторону от Солнца — в точности напротив Земли.
Но даже это заставило некоторых пугливых чиновников и стареньких генералов в панике просыпаться ночью.
Как только «Спасение» достигло этой точки, состоялся долгожданный первый контакт. Мы быстро собрали висящую около чужого корабля Прихожую — километровый тороид, вращающийся вокруг неподвижного шестиугольного космического дока, обслуживающего десяток грузовых и пассажирских судов ближнего действия, беспрестанно снующих между земной станцией и расположенным по оси «Спасения» инопланетным докам.
Экуменическую делегацию провели в гигиеническую комнату — прекрасный эвфемизм для ядрёного дезинфицирующего душа, проводимого под контролем медицинского кибера, тщательно следящего за тем, чтобы обработке подверглась каждая складочка, каждое отверстие.
Заключённые в тюрьмах, я ручаюсь, проходят менее дотошный осмотр. Он длился, длился и длился —
Одевшись, мы снова собрались в маленькой комнате ожидания, старательно опуская глаза. Вся наша жизнь словно разделилась на две части — до чистки и после.
— Мне интересно, а проходят ли Оликс аналогичный процесс при путешествии на Землю? — возмущённо сказал Науэль, ёрзая на стуле.
И он сам, и его шафрановая мантия стали на пару тонов светлее и благоухали туалетным антисептиком.
— Вот совершенно без понятия, — пожал я плечами.
Бухгалтер-квакер из Ланкастера не может быть знаком с протоколом о запрете биологического переноса в договоре о добрососедстве и сотрудничестве, подписанном Оликс и Комитетом Обороны Земли. На самом деле Оликс не подвергаются такой жёсткой биологической обработке, поскольку никогда не покидают своих посольств, в которых отсутствует воздухообмен с окружающей средой. Сравнимой с нашей дезинфекцией, они подвергаются только когда возвращаются на корабль. Это, в общем, тоже довольно логично.
Мы поднялись на лифте до зоны нулевого тяготения, расположенной по оси тороида. Ещё при входе в лифт предусмотрительный Науэль снова предложил мне принять таблетку от морской болезни. Я не стал отказываться.
Пара стюардов помогла нам переместиться к стыковочному узлу, состоящему из двух вставленных один в другой стеклянных цилиндров. Между ними располагались уплотнители, позволяющие цилиндрам вращаться один в другом, не выпуская воздух в вакуум. В сетчатом тоннеле, протянутом по центру цилиндра, находилось множество людей, снующих вперёд и назад, словно какие-то мартышки.
Увидев эту конструкцию, Науэль пренебрежительно фыркнул и повернулся ко мне. Я понимающе кивнул — с точки зрения обывателя, выросшего в «мире шаговой доступности», эта конструкция выглядела нелепо и архаично.
Мы толкались, извиваясь словно выброшенные на сушу рыбы, и перемещались по верёвочному коридору к нужному нам шлюзу, к которому был пришвартован наш космический паром.
Забравшись внутрь, я огляделся. Кабина парома представляла собой узкий цилиндр с крошечными окошками и мягкой обивкой на стенах. На узкой тропинке пола были закреплены в два ряда странные кресла с подлокотниками — словно в огромном стоматологическом кабинете. Из исторических драм я помню, что такие кресла раньше стояли в самолётах.
В носу, огороженном пластиковой перегородкой, находилось место «пилота». Забегая вперёд, могу сказать, что за всё время нашего перелёта пилот ничего не делал, погрузившись в игровую реальность: всю работу по пилотированию выполнял искин корабля, тогда как пилот был не более чем мерой предосторожности. Сомнительной мерой — как по мне, надёжность искина много выше человеческой.
Протиснувшись по узкому проходу между кресел, я занял место у одного из маленьких окон. Обзор загораживала решётчатая стена дока, вдоль ячеек которой вились кабеля и трубопроводы. Как и всё в открытом космосе, её ячейки были либо ярко освещены слепящим солнечным светом, либо были скрыты угольно-чёрной тенью.