Спасения не будет
Шрифт:
— Солов, вернешься в изолятор! Повозка должна быть здесь не позднее двенадцати! Сарки, ты на площадь Угольного клейма! Предупредишь о задержке. Остальным сохранять свои позиции, — раздал команды главный.
Всадники умчались. Все замерли в ожидании — казалось, даже кони соляными столбами вросли в землю, не смея лишний раз бряцнуть удилами. Не пошло и четверти часа как напряженную обстановку разрядила голосистая песенка. Сразу стало понятно, что распевающий не имел ни слуха, ни голоса, да и часть рифм была им успешно забыта. Однако настроя это не сбивало, и рифмы, которые не удавалось вспомнить, он стряпал на ходу, а то и вовсе заменял их колоритным
— Тпрууу, — оборвал возница свое фальшивое пение, когда главнокомандующий на вороном заступил ему путь и приказал своим бойцам:
— Сажайте девку к нему.
Грузный мужичек с ранней лысиной затравленно огляделся и выдал:
— Мне же в другой конец города нужно. Я же на «площадь Спасительного круга» еду. С этой вот… — оттопыренным большим пальцем он показал себе за спину, на деревянную коробку, в которой перевозил узницу.
Не успела я и глазом моргнуть, как меня подхватили и словно котенка перебросили в другую повозку.
— Ненавижу, — простонала я, с трудом приподнимаясь на локтях.
— Но… — заволновался возница. — Нам ведь не по пути!
— Один черт на казнь. Трогай давай, а то терпение у посвященного кончится!
Тот чертыхнулся и выдал бодрое «н-но».
Лошади сорвались в галоп, наверстывая упущенное время. Повозку трясло и кидало из стороны в сторону. Я клацнула зубами и подняла голову. Напротив меня сидела женщина с подбитой физиономией и в точно таких же браслетах. Было видно, что немытую шевелюру она, как могла, расчесала пальцами и собрала на затылке в пучок, зафиксировав его зеленой лентой. Ее взгляд был устремлен на меня, при этом уголки ее рта были презрительно опущены. И хотя мы находились в одинаковых условиях, но сочувствия друг к другу не было; а было у каждой из нас свое… темное прошлое, ставшее роковым пропуском на площадь Угольного клейма.
Однако если первую ждала неизбежная смерть, то судьба второй была под большим вопросом…
Глава 7
Счастливый случай недолго ждет.
Пиндар.
Подъезжая к городу, лошадей перевели на шаг, и мы, наконец, смогли не только спокойно вздохнуть, но и перекинуться парой фраз.
— Столько охраны у тебя в сопровождении… — удивилась моя соседка. Неожиданно она заорала, всем телом вжимаясь в стену деревянной коробки: — Ты-ы! Ты… адское отродье…
— Серьезно? — улыбнулась я.
— Это про тебя шептались узники… Про тебя…
— А ты каждому шепоту веришь?
— Я знаю, что это ты! Ты! — упрямо твердила она, тараща на меня глаза.
— Ну я. Ты бы успокоилась… А то сожру! — пригрозила я, устало запрокидывая голову.
Чем ближе мы приближались к площади, тем медленнее двигалась наша повозка. Хмельная толпа обступала нас со всех сторон. Сотни орущих прихожан, укрытые тенью полотен, протянутых через всю улицу, осаждали торговые лавки. Женщины в ярких головных уборах угощали гостей праздника вином, а девушки в самодельных венках из шишек и ягод зазывали отведать праздничные лепешки. Какой-то пьянчужка едва не попал под копыта всадников. Бедолагу едва успели оттащить за шиворот, за что он получил несколько ударов плетью.
— Всю жизнь мечтала попробовать вино из белой ловелы, — неожиданно призналась соседка. Припав щекой к островку света, она с завистью наблюдала за сытыми и довольными горожанами. — Хотя,
— Есть хочу, аж нутро сводит. Вот помилуют в честь большого праздника — вернусь домой… — соседка предавалась мечтам, с пылом и жаром рассказывая мне, чем еще она будет чревоугодничать, когда все лепешки у нее кончатся. В ее меню были и тушеная в собственном соку свинина вприкуску с мочеными яблочками, и зажаренная целиком птица, и высушенная на солнце озерная рыбка, и даже топленое сало. А что? И вкусно и питательно!
— А вот сыр даже пробовать не буду! Видела однажды, как его размельчали молотком, настолько твердым он был! И обязательно вино. Второго или третьего отжима — не важно, добавить специй и можно пить…
— Я нормальной еды с лета не пробовала, — жаловалась она. — Гляди, как отощала!
«Действительно отощала» — подумала я и стала расплетать косу. Скрутив волосы спиралью, обмотала их у основания и закрепила крепкими соломинами. Действия мои были медленными, но уверенными. Всеми правдами и неправдами я вознамерилась вытащить себя из этого «кошмара». И почти сразу возникла проблема весьма пикантного характера. Все дело в том, что моя соседка была одета в мужское платье. Ее ноги обтягивали брюки, тогда как на мне были широкие панталоны с рюшами чуть ниже колен. Решить эту проблему я могла только полностью обнажившись.
Повозка стала двигаться совсем медленно, и я поняла, что мы подъезжаем к площади. Обнажаться совсем не хотелось, но гореть в адском пламени не хотелось вдвойне. Собственно выбора у меня не было, и я принялась стягивать мокрое платье, чем привела соседку в недоумение:
— Чего это ты? Девочки меня не интересуют! — засуетилась она, округляя глаза.
Я едва успела стянуть с себя панталоны и похоронить их в соломе вместе с платьем, как повозка остановилась. Несколько магов спешились и направились к нам.
— Бесстыдница, — запричитала соседка и, не скрывая отвращения, добавила: — Дура пустоголовая! Решила позабавить народ своим юным телом или надеешься разжалобить вековечных? Тебе надеяться больше не на кого!
— Не на кого, — согласилась я и вдруг схватила ее за волосы и опрокинула на пол.
Не ожидавшая такой подлости, говорливая баба подскочила и мощным ударом в живот отшвырнула меня в угол. Я не удержалась и упала навзничь.
— Ну ты и тварь, — заорала она и кинулась на меня с кулаками. Удары в лицо и по ребрам были слишком болезненны. Я не выдержала и закричала. Рывком отворилась дверь повозки. Яркий свет ударил в глаза, и невероятно могучая сила раскидала нас по разным углам.
Я вымученно улыбнулась и с трудом разжала пальцы, роняя в ворох соломы зеленую ленту. «Я все же успела. Успела поменять нас местами еще до того как к нам ворвались маги, а главное успела растрепать тугой пучок на ее затылке, который не смогла бы скрыть за иллюзией распущенных волос Роиль. Успела!» Еще мгновение и мощная рука в кожаной перчатке с защитой из мелких чешуек выдернула меня из повозки и волоком потащила в сторону высокого помоста.
Перед взором мелькали разноцветные пятна. Это жители города, разодетые в красочные наряды по случаю празднества, все как один смотрели не на меня, а на «иную», которую волокли к столбу. Тут же в голове что-то щелкнуло, словно включили звук, и я услышала ее истошные крики: