Спасенная шейхом
Шрифт:
— А, вот и вы, Лайза! Пойдемте со мной. Я хочу познакомить вас со своим другом, довольно забавный парень, — услышала она мгновение спустя голос Джеппы. — Он уезжает учиться в аспирантуре в Беркли, а это ведь не так далеко от Сиэтла, правда? — Она взяла Лайзу под руку и отвела от Туарега.
Лайза оглянулась и пожала плечами. Может быть, новое знакомство поможет отогнать от себя печальные мысли?
— Лайза, это Хамид. Хамид, Лайза — знаменитый фотограф. У меня есть одна из ее книг. — Джеппа познакомила их и отошла.
Лайза вежливо улыбнулась. Хамид был примерно ее возраста,
На следующее утро ей было неудобно выйти из комнаты, потому что по лицу текли слезы.
— Ради бога, держи себя в руках, — увещевала она себя, пытаясь остановить поток слез. Она будет писать Ясмин и узнавать о Туареге из ее писем.
Это наваждение. Она забудет о нем, как только окунется в текущие дела.
К ней будет приезжать Хамид.
Слезы полились с новой силой. Лайза прикусила губу, вздохнула и прошла в ванную, вымыть лицо холодной водой.
— Не смей больше! — велела она своему отражению.
Но скучать она будет не только о Туареге. Ей было тяжело прощаться со всеми. Она ненавидела прощания. Всю жизнь или она покидала кого-то, или покидали ее. Когда же это прекратится? Когда у нее будет семья, которая никуда не денется и не прогонит ее?
— Может быть, никогда. Осознай это и прими как данность!
Лайза вернулась в спальню, забрала камеру с футляром, а чемодан оставила: его отнесет к машине служанка.
В аэропорт ехали в шикарном лимузине. Она смотрела на проплывающие мимо здания. Ей не удалось сфотографировать все, что хотелось. Может быть, когда-нибудь она вернется, чтобы посмотреть водоем.
В аэропорту она быстро отыскала свою группу, зарегистрировала багаж, прошла контроль и направилась к выходу на поле.
Все были невеселы и молчаливы. Объявили рейс, и группа выстроилась в очередь.
Лайза в последний раз оглянулась. Она надеялась... Вдруг ее сердце остановилось, а потом бешено застучало.
К ней шагал Таурег. Он все же пришел! Вчера он исчез так стремительно, что Лайза не успела с ним попрощаться.
Она вышла из очереди.
— Лайза! — в замешательстве позвал профессор Сандерс.
— Я сейчас, — откликнулась она, направляясь к Туарегу. — Вы пришли, — сказала она, подойдя к нему.
— Я не мог отпустить вас, не попрощавшись.
— Спасибо за все! — В горле застрял комок, глаза налились слезами, ручьями потекшими по щекам.
Какой ужас! А она-то хотела пригласить его в Сиэтл, попросить перед сдачей в редакцию просмотреть книгу, сказать, что она любит его!
— Ах, Лайза, не плачьте! Вы разрываете мне сердце.
Она помотала головой. Его сердце было разбито, когда умерла Нура. И похоже, оно никогда не исцелится.
Он мягко заключил ее в объятия, а она плакала, но чувствовала себя в безопасности, как тогда, когда давным-давно ее обнимал отец, как в объятиях незнакомца во время песчаной бури.
— Не уезжайте, —
— Что? — переспросила она, вдыхая запах, запомнившийся ей с того первого дня на развалинах, когда он спас ее от бушующей стихии.
— Оставайтесь. Со мной. Не уезжайте.
Наверное, она ослышалась! У нее всегда было богатое воображение. Теперь вообразила то, что хотела услышать больше всего!
Она медленно отодвинулась и заглянула в его темные печальные глаза. Мимо шли пассажиры, кто-то задел ее, но она не заметила. Еще раз на трех языках объявили посадку. Ее время заканчивалось. Но она не могла сдвинуться с места.
— Стань моей женой, Лайза! Останься здесь, в Мокансаиде! Опубликуй свою книгу, ищи новые сюжеты, только не уезжай! Я устрою тебя на любые местные раскопки! Фотографируй интерьеры всех домов, принадлежащих моей семье, все здания города!
Она приложила пальцы к его губам.
— Туарег, ты с ума сошел?
— Только если позволю тебе уехать! Я понял это вчера вечером. Когда Джеппа представляла тебя Хамиду, меня потрясла мысль, что ты можешь быть с кем-то другим! Я этого не перенесу! Я любил Нуру. Тебе это известно. Но тебя я люблю по-другому, страстно, навсегда. Ты как-то говорила, что я найду другую любовь, не ту, что заменит Нуру, а ту, которая станет ее преемницей! Ты и есть эта самая любовь! Я боролся с нею. Мама с Джеппой догадались о моих чувствах задолго до того, как я их осознал. Мне казалось, что я предам Нуру, если найду другую женщину. Но Нура была щедрым человеком. Она любила меня и хотела, чтобы я во что бы то ни стало был счастлив. Она бы расстроилась, если бы узнала, как я, скорбя по ней, отказываюсь от новых радостей жизни.
— Я совсем на нее не похожа, — заметила Лайза.
— А я и не хочу, чтобы ты была похожа на нее. Твои глаза меняют цвет. Теперь они серебристые и печальные. Иногда они дымчато-голубые. Иногда серые. Я всегда пытаюсь определить, почему они меняются, и мог бы потратить на это всю жизнь.
— Правда? — Она улыбнулась.
— Сейчас они становятся голубыми. А твоя улыбка заразительна. Я часами могу наблюдать, как ты чем-то восторгаешься. Когда ты поздоровалась со мной в лагере несколько недель назад, я понял, что хочу видеть ту же радость, когда каждый день возвращаюсь домой. Видеть тебя каждое утро, любить тебя всю ночь напролет, вместе учиться готовить. Лайза, ты уже обогатила мою жизнь, и я не могу представить оставшиеся годы без тебя! Скажи, что выйдешь за меня замуж! Если тебе не нравится Мокансаид, мы можем найти место, которое понравится нам обоим.
— Мне нравится Мокансаид. Я люблю пустыню. И с удовольствием стану твоей женой. Мы будем жить в твоем шатре?
Он засмеялся, поднял ее и закружил. Пассажиры уставились на них. Человек за билетной стойкой что-то крикнул.
Туарег ответил по-арабски.
— Что? — спросила Лайза, глядя через плечо. Они заслоняли проход к пандусу, ведущему к ее самолету. — Мой самолет! Я опоздаю на самолет!
— Как? Ты же сказала, что станешь моей женой! Через несколько дней мы полетим в Сиэтл, соберем твои вещи и отправим их сюда. Пусть этот самолет улетает. Есть другие.