Спаси и сохрани
Шрифт:
– Гы! – заржал Мирон (или Лёха).
– Хы! – заржал Лёха (или Мирон).
– Эй, вы чего? – Ваня встал и потёр ушибленный копчик.
– Полагаю, мои спутники не без помощи своеобразного чувства юмора пытались тебе намекнуть, что я привык принимать пищу один. – Генка заговорил, продолжая прыгать пальцами по виртуальным клавишам. – Исключения – только для тех, кого я считаю своими друзьями.
– Но ведь со вчерашнего дня я твой друг!
– Рил? – Рукомойников отложил смартфон и, хитро щурясь, вновь взглянул на Ивана – так, словно видел его впервые. – Если я правильно помню, вчера ты сделал верный
– И что мне теперь делать? – озадачился Сусликов. – Нужно выполнить какой-то квест, да? Пройти испытание?
– А мне нравится этот Суслик! – Мажор ткнул в сторону Вани указательным пальцем.
– Хы! – отреагировал Мирон (или Лёха).
– Гы! – согласился Лёха (или Мирон).
– Видишь во-о-он того уничтожителя продуктов? – продолжил Генка, показывая на стол у стены. За ним сидели Тёма, Ринат и ещё один мальчик из их отряда – Матвей Огурцов, но Ваня сразу понял, о ком идёт речь. – Пока эти двое не свалили, ты подойдёшь к Пухлому и кое-что сделаешь.
– Мне нужно его побить? – испугался Ваня.
Фактический хозяин лагеря с брезгливостью раздул ноздри.
– Фу, как грубо! Побить… Запомни, Суслик: переизбытком физической силы страдают те, у кого нехватка мозга. А нет мозга – нет денег. Нет денег – нет успеха. – Рукомойников вытерся салфеткой. – Отбросы общества должны сами осознать свою никчёмность. Так что у меня всё гуманно.
– И чего ты от меня хочешь?
– Просто покажи, что ты лучше, чем он. Сейчас мои ребята подойдут, скрутят Пухлому руки. Тебе всего-навсего останется взять тарелку с супом и на глазах всего отряда вылить ему за шиворот.
Ваня растерялся. Подобные выходки он видел только в фильмах про американские школы и никогда не представлял себя в роли главного хулигана.
– Но… Ему это вряд ли понравится. Да и не умею я унижать людей…
– Жизнь так устроена. – Рукомойников понизил голос: – Или унижаешь ты, или унижают тебя. Выбирай.
Ваня ощутил неприятный холодок по спине.
– Это тоже намёк?
– Это инфа к размышлению. Ты здесь новенький и ещё не занял своё место в социальной иерархии. Хочешь быть в элите лагеря? Докажи, что достоин этого. Заставь других уважать тебя. Укажи другим на их место. Если же ты струсишь, то в глазах всего лагеря станешь отбросом. Будешь тусить с такими же. Хотя… – Генка притворно задумался. – Вчера они уже видели тебя в моей компании, а дружбу Пухлого ты отверг. Так что вряд ли они тебя примут. Никто не будет с тобой здесь общаться. Ты станешь изгоем. Изгоем в незнакомом месте, в окружении незнакомых людей, вдали от дома. И если что-то случится – никто не придёт тебе на помощь!
Вот так. Один неосторожный и глупый поступок может испортить жизнь как минимум на две ближайшие недели. Ваня не хотел обижать Булочкина. Но и перспектива стать изгоем особо не прельщала. Мальчик мысленно отругал себя за малодушие.
– Хорошо. Я согласен, – выдавил из себя Иван.
Тонкие губы мажора растянулись в полуулыбке. Генка вообще много улыбался, но делал это ехидно, с самодовольной ухмылкой, отчего черты его лица становились ускользающими.
Рукомойников подал знак своим подручным. Оттолкнув Архимедова и Огурцова, Лёха с Мироном окружили несчастного Тёму.
– Сидеть, не рыпаться! – пробасили «шестёрки» Генки.
– Прошу прощения, что отвлекли от трапезы. – Рукомойников вышел из-за стола и скользнул к Ринату с Матвеем. – Просто новенький изъявил желание кое-что сказать вашему товарищу. Настолько важное, что попросил нас ему помочь. Рекомендую и вам послушать.
– Отпустите меня, – взмолился Булочкин, – пожалуйста. Хотите я вам весь завтрак отдам? А в тумбочке у меня есть бутылка колы. Ещё не начатая! И рисовые хлебцы с витаминами. Вы ведь спортсмены? Следите за своим здоровьем? Они вкусные и полезные. Они вам пригодятся! Только отпустите. Я всё отдам…
– Не скули! – Генка поморщился и двумя пальцами, словно боясь запачкаться, отогнул у Тёмы вырез футболки. – Ну, Суслик, твой выход!
Столовая замерла. А может, это Ваня потерял ощущение времени и пространства. Медленно, как на эшафот, он приблизился к столику, за которым сидел Тёма. Встретился взглядом с тарелкой супа. Потянулся к ней, но рука плохо слушалась.
Что ни говори, а делать гадости другим – это особое умение. И лучше ему никогда не учиться…
Тёма следил за Иваном сквозь очки, но даже стекло передавало его наивный и немного детский взгляд. Так же он смотрел вчера, когда предлагал свою дружбу. Только вчера этот взор излучал радость – будто Ваня и Артём были знакомы с детского сада, а сегодня был переполнен отчаянием.
Кудрявый Тёма! Со вздёрнутым носом всезнайки, немного несуразный в своих цветных нарядах и напоминающий милую, добрую мультяшку.
Ваня не выдержал.
– Нет, это слишком! Фиг знает, что у вас за непонятки, но меня в это впутывать не нужно! Разбирайтесь сами!
– Ты хорошо подумал? – с нажимом уточнил Генка.
– Я сказал, что не буду. И точка. – Сусликов отвернулся.
– Ну и дурак. – Рукомойников пожал плечами. – Думаешь, ты ему помог? Напротив. Раньше страдал только он, а теперь пострадаете оба.
Генка плюнул в суп, взял тарелку и вылил её содержимое Тёме за шиворот. Опустевшую посуду нахлобучил мальчику на голову.
– Жди весёлой ночки, Суслик!
– Эй, хулиганы! – Из-за витрины с раздачей выбежала резвая тётенька в белом поварском колпаке, с сильно нарумяненными щеками и родинкой у губы. Тётенька воинственно потрясала в воздухе половником. – Вы чего тут устроили, а? Из какого отряда? Где ваши вожатые?
Ваня повернул голову. Из дальнего угла к ним уже спешил Михаил Валерьевич.
– Простите нас, тёть Клав! – Генка пригнул колени в глумливом книксене. – Прост вы так вкусно готовите, что Пухлый попросил добавки!
Мажор засмеялся и рванул к выходу. Следом – его балбесы-подручные. Ване ничего не оставалось, кроме как последовать их примеру.
Весь оставшийся день мальчик гулял по аллеям парка, не попадаясь на глаза ни своему отряду, ни своему вожатому. Даже спать пришёл последним – когда уже объявили отбой. Свет погас, и Сусликов беспрепятственно, мышью проскочил к своей кровати. Накрылся простынёй прямо так, в одежде – мало ли, какую месть приготовил ему Генка? «Жди весёлой ночки, Суслик!»