Спаси меня
Шрифт:
— Вот моя машина. — Сэйди указала налево. Шорох гравия под каблуками ее сапог заполнял пространство между ними. В последний раз, когда на Сэйди были эти сапоги, Винс был глубоко в ней, прижимая ее к холодильнику. Потерялся в ней и не думал о конце. Не думал ни о чем, кроме того, как ему хорошо. — Теперь можешь идти обратно, — добавила она.
Он не мог пойти обратно. Не сейчас. Они остановились у водительской двери, и Винс протянул к Сэйди руку. Она сделала шаг назад, и снова его рука упала.
— Я никогда не хотел причинить тебе боль, Сэйди, — сказал Винс.
Она
— Я знала, что тебе становится скучно и ты двигаешься дальше.
— Мне не было скучно. — Он не стал повторять ошибку и снова трогать ее и сжал руки в кулаки. — Никогда не было.
Сэйди покачала головой. Луна освещала ее волосы и лицо.
— Неважно.
— Важно.
— Тогда почему ты обращался со мной так, будто я не важна? — Она подняла глаза и прижала руку к его груди. — Как будто я — ничто.
Потому что она видела его на самом дне. Потому что он ненавидел, что у него кошмары, как у маленькой девочки, и Сэйди теперь знает это. Потому что он чувствует себя хуже, чем ничто.
— Ты никогда не была ничем.
— Я всегда знала, что ты пойдешь дальше. Всегда знала, что это закончится, но тебе в самом деле надо было разбить мне сердце в тот самый день, когда я похоронила отца?
— Мне жаль.
— Разве ты не мог подождать? Хотя бы один день?
Винс вообще не хотел, чтобы это заканчивалось. И отдал бы все, чтобы вернуть ту ночь. Не позволить себе заснуть. Бодрствовать и смотреть на Сэйди, пока она спит.
— Мне жаль, Сэйди.
Лунный свет упал ей на лоб, когда она нахмурилась.
— Жаль… Так говорят люди, которые наступили мне на ногу. Ты растоптал мое сердце, и это все, что можешь сказать? Что тебе жаль?
— Да.
Больше всего Винс сожалел, что стоял рядом и не мог коснуться ее. Не мог рассказать обо всем, что сделал на заправке, и послушать, как она говорит о том, что происходит в ее жизни.
Сэйди шагнула к нему, прежде чем Винс увидел, что она пошевелилась. Положила руку ему на грудь и сильно толкнула.
— Жаль? — Она была так зла, что заставила его качнуться назад. — Ты, вероятно, думаешь, что это все исправит.
— Нет. — Винс положил руку поверх ее ладони. — Теперь ничего не исправишь. — Скользнул пальцами по ее щеке и наклонил голову к ней. — Я хочу тебя, — прошептал он. — Никогда никого не хотел так сильно, как тебя.
— Винс.
Имя в ее устах коснулось его и разнесло на мелкие кусочки. Он слетел с катушек. И поцеловал ее. Наслаждался ее вкусом с жарким голодом, хотя раньше и не подозревал, что такой таится у него внутри. Этот голод сжигал Винса в яростном пламени первобытной нужды и желания. Взрывной и безумный. Дикий и не поддающийся контролю. Руки Винса скользили по телу Сэйди. Трогая, притягивая ее лицо ближе к его жадному рту. Он хотел поглотить ее, съесть и никогда не отпускать.
— Винс! — Она оттолкнула его и сделала несколько шагов назад. — Прекрати. — Прижала тыльную сторону ладони ко рту. — Я не позволю тебе снова причинить мне боль.
Его легкие горели, когда он втягивал воздух, пытаясь успокоить
— Я не хочу сделать тебе больно.
— Но сделаешь. — Сэйди открыла дверцу «сааба».
Нет. Она никуда не поедет. Она принадлежит ему.
Он мог заставить ее передумать.
Винс схватился за верх дверцы.
— Ты сказала, что любишь меня. — Он хотел, чтобы она любила его. Хотел больше, чем что-либо в своей жизни.
— Я пережила это. — В свете луны по бледной щеке Сэйди скатилась слеза. Это ударило Винса в самое сердце, и он опустил руку. — Держись от меня подальше, потому что я больше не люблю тебя. Держись от меня подальше, потому что я больше ничего к тебе не чувствую.
Сэйди не плакала. Ни в день, когда умер ее отец, ни в день, когда она похоронила его. Винс смотрел, как она уезжает, чувствуя оцепенение и разочарование одновременно. Беспомощность. Как тогда, когда пытался спасти Пита.
Первобытное пламя, бушевавшее в нем, вырвалось наружу. Превратившись в настоящую злость. Ту, которую он чувствовал после смерти Пита. Когда боролся за возвращение слуха и позже, когда ушел из отряда, который любил. И ту злость, которую чувствовал в ночь, когда бросил вызов целому бару байкеров.
ГЛАВА 19
Сэйди поправила подушки на кровати и выпрямилась, чтобы оценить свою работу. Возможно, нужен еще мазок пурпурного. В следующий раз, когда поедет в Амарильо, поищет что-нибудь в магазине.
Она осмотрела хозяйскую спальню со смешанным чувством грусти и покоя. Сэйди сделала эту комнату своей, с белой мебелью и белым ковром, и чувствовала себя дома.
Уютно. Капитан Черч Хилл все еще висел над камином, а свадебная фотография мамы и папы стояла на полочке, но все остальное было вынесено и спрятано на чердаке.
Все, кроме серебряного набора для волос, который отец подарил матери в первую брачную ночь. Сэйди нашла этот набор в комоде отца вместе со старым полосатым галстуком и решила оставить и то и другое у себя в шкафу.
Чуть раньше приезжал ветеринар и проверил Марибелл. Лошадиный доктор с Тайрусом сделали УЗИ плода и выяснили, что следующей осенью кобыла родит маленького жеребца.
Где-то на небесах отец радостно танцевал джигу. Возможно, вместе с мамой.
Сэйди вышла из комнаты и прошла по коридору, все еще заполненному портретами предков: до сих пор ей в голову не приходило, что делать с этими старыми картинами. Она спустилась в кабинет отца и села за старый деревянный стол, от которого совершенно точно нужно было избавиться. Хотя вот старое кожаное кресло было удобным и могло еще послужить. Открыв ноутбук, Сэйди набрала «поиск пропавших родственников» в строке поисковика. Ей нужно было найти что-то интересное, чтобы заполнить свои дни. Обмануть одиночество. Она больше не могла просить Винса спасти ее, а поиск давно пропавшей сестры — если это в самом деле давно пропавшая сестра — казался правильной вещью. Если Сэйди всю жизнь держали в неведении, что знала ее сестра? И если эта сестра в самом деле существует, какая она?