Спаси моего сына

Ковалевская Алиса

Не желая касаться её, всё равно дотронулся до руки с синеватыми ногтями. Кожа у неё была как шёлк — холодная и нежная.

— Твоя дочь жива, — сказал, вглядываясь в лицо женщины, хладнокровно наблюдавшей за моей смертью.

Месть — блюдо, которое подают холодным. Видать, льда в моём случае было мало. Провёл по шершавым губам Вики, стараясь уловить дыхание, но не смог.

— Не вздумай, Вика, — сказал сипло. Коснулся её щеки и убрал руку.

Святослав встретил меня у дверей.

— Вы быстро.

— Организуй

перевозку ребёнка из клиники, — сказал я жёстко. — И реши проблему тут. Когда Вика очнётся, ей должны принести живую дочь.

— Вы хотите… — Слава замолчал на полуслове. — Захар Николаевич, я правильно Вас понял? Вы хотите подменить мёртвую девочку?

— Да.

— Для этого нужен маленький ребёнок. Но при всём желании найти его так быстро не получится.

— Ты меня не слышал? Организуй перевозку девочки из клиники, Святослав. Ребёнка искать не нужно. Я отдам Вике свою дочь.

Глава 18.1

Вика

Из кабинета меня вывел всё тот же охранник, но, вопреки ожиданиям, пошли мы не на второй этаж.

— Подождите, — я упёрлась, поняв, что он ведёт меня к двери. — Куда мы?

— Вы уезжаете, Виктория Евгеньевна. Ваши вещи уже собраны.

— Какие вещи?!

Мне стало совсем дурно. Я вцепилась охраннику в руку.

— Захар! Захар! — закричала, как могла громко. — Захар, пожалуйста! Ты не можешь…

— Пойдёмте.

Как пушинку он толкнул меня вперёд. Я бросилась обратно, к приоткрытой детской, но охранник поймал меня.

— Пусти! — зарычала сквозь зубы. — Пусти! Заха-а-ар! Инга!

Ударила в грудь, в плечо, пытаясь вырваться. Рычала, готовая сделать что угодно, лишь бы это всё оказалось плохим сном.

Охранник обхватил меня, прижал руки к бокам. В последний момент я заметила вышедшего из кабинета Захара. Он стоял и издали смотрел на меня прямым и совершенно непроницаемым взглядом. Хотела закричать, но из горла вырвался только перемешанный со стоном хрип. Ногтями я впилась в руку его цербера.

— Ты не можешь, — всхлипнула, проталкивая вставший в горле ком и заорала истошно: — Ты не можешь забрать её у меня! Она моя девочка! Прошу тебя!

Захар сжал губы, глаза его холодно сверкнули. Коротко он кивнул охраннику, а сам так и стоял, глядя в упор. Если бы он достал пистолет и выстрелил, было бы куда гуманнее, чем то, что делал он.

— Пожалуйста! — взмолилась я, захлёбываясь слезами.

Охранник поволок меня дальше. Раскрытая машина уже стояла возле дома. Я ухватилась за дверцу, но мои пальцы быстро отцепили.

— Дайте мне хотя бы увидеть дочь! Прошу! Просто увидеть!

— Садитесь в машину.

— Я не…

Меня втолкнули внутрь, и я угодила в руки ещё одному церберу. Дверца захлопнулась, машина поехала к воротам. Промелькнули кусты роз, их томно-сладкий запах

я почувствовала остро, как никогда раньше. Он проник в машину и заполнил всё, облепил меня тонкой плёнкой.

Я просила остановиться, дать мне ещё раз поговорить с мужем, но машина медленно катилась по дорожке, притормозив только у ворот.

— Вы не можете, — жалко проныла я, обернувшись назад. Ворота закрылись за нами, а моя дочь осталась по ту сторону.

Моя девочка, моё солнышко, моё сердечко.

Телефон охранника зазвонил.

— Слушаю Вас, Захар Николаевич.

Я замерла. В груди вспыхнула надежда.

Передумал?

— Пожалуйста, дайте мне, — взмолилась я шёпотом.

— Да, понял вас.

— Что? Мы вернёмся? Он передумал?

Заглядывала в глаза охраннику, понимая, что решается моя судьба.

— Пожалуйста, дайте вашу руку, — попросил он.

Не понимая, я протянула ему ладонь.

— Другую.

Я протянула вторую. Он взял кисть и стянул с моего пальца кольцо. Убрал в карман. Я собрала пальцы в кулак. Вот он — выстрел. Прямо в грудь, точный и резкий. Бах, и меня больше нет.

* * *

Под конвоем я села в самолёт, а потом три с лишним часа смотрела в иллюминатор, не видя ничего, кроме серости. Серым стало всё: люди, небо, я сама. После получения багажа в аэропорту Минеральных вод охранник подвёл меня к такси.

— Дальше я сама, — сказала безжизненно. — Можете отчитаться хозяину, что выполнили работу.

Охранник помолчал секунд десять, пока вещи клали в багаж.

— Всего хорошего, Виктория Евгеньевна.

Я осталась одна у машины. Смотрела, как он уходит, и пыталась держаться, чтобы не рухнуть на землю и не начать кататься червём на глазах у людей. Меня бы приняли за сумасшедшую, и это было не далеко от истины.

— Едем? — спросил таксист.

Я села в салон, в последний момент вспомнив, что должна закрыть дверь. Надо же, а я успела от этого отвыкнуть… Мысли перекатывались пространно и вяло. Увидела, как к машине рядом идёт женщина с девочкой. Девочка вела на поводке собаку с красным бантиком на голове. Йорка. Поводок у неё в руках был розовый, на ножках девочки белые сандалики с ремешками, светлые волосы переливались на солнышке.

— Ессентуки, верно? — спросил водитель, заведя машину.

— Ей лет пять, да? — спросила я с хрипотой в голосе. Поймала взгляд мужчины. — Девочке. Вы видели девочку? У неё на платье вишенки. А у Инги на платье…

Осеклась, почувствовав его недоумение. С шумом, резко втянула воздух. Во рту стояла горечь.

— Нет, не в Ессентуки. Вы спросили, куда?

— Мне сказали, что вас нужно отвезти в Ессентуки.

— Мы туда не поедем. — Я назвала адрес брата в Нальчике. — Вам ведь всё равно. Если нужно, я доплачу.