Спаси себя
Шрифт:
– Пожалуйста, Руби, – сказала Эмбер, настойчиво глядя на меня. – Я не знаю, отчего ты такая грустная и почему не хочешь поговорить об этом со мной, но… Лин кое-что рассказала. И я думаю, вам и правда стоит поговорить.
Я мрачно уставилась на Эмбер, но, увидев на ее лице решимость, поняла, что мне с ней не справиться. Она не уйдет, пока я не поговорю с Лин. В некоторых вещах мы слишком похожи, упрямство определенно одна из таких вещей.
Я смиренно протянула руку и взяла телефон.
– Лин?
– Руби,
По ее голосу я поняла, что она знает.
Она знает, что сделал Джеймс.
Она знает, что он собственноручно вырвал мое сердце, чтобы бросить его на землю и растоптать.
А если об этом знает Лин, значит, знает и вся школа.
– Я не хочу говорить о Джеймсе, – прохрипела я. – Больше никогда не хочу о нем говорить, о’кей?
Лин на мгновение смолкла. Затем сделала глубокий вдох:
– Эмбер рассказала, что в среду вечером ты уехала из дома с Лидией.
Я молчала, водя рукой по краешку одеяла.
– От нее ты узнала всё? – добавила она.
Я выдавила из себя беззвучный смешок:
– Узнала что? Что он скотина?
Лин вздохнула:
– И Лидия ничего тебе не рассказала?
– А что она должна была рассказать? – настороженно спросила я.
– Руби… Ты видела мое недавнее сообщение?
Лин говорила так осторожно, что мне вдруг стало жарко и холодно – одновременно. Я сухо сглотнула:
– Нет… Я со среды не заглядывала в телефон.
Лин сделала глубокий вдох:
– Тогда ты и правда еще не знаешь.
– Чего я еще не знаю? – нервы начали сдавать.
– Руби, ты сидишь?
Я выпрямилась. Боже, что же случилось?
Подобный вопрос не задают, если не произошло что-то ужасное. Вмиг картинка с Джеймсом и Элейн, обдолбанных в бассейне, сменилась картинкой пострашнее. Джеймс, попавший в аварию, раненый. Джеймс, лежащий в больнице.
– Что случилось? – прохрипела я.
– В понедельник умерла Корделия Бофорт.
Мне потребовалось время, чтобы понять то, что сказала Лин.
В понедельник умерла Корделия Бофорт.
Воцарилось невыносимое молчание.
Мать Джеймса умерла. В понедельник.
Я вспомнила наши страстные поцелуи, руки, неутомимо скользящие по моему обнаженному телу, потрясающие ощущения, когда Джеймс был во мне.
Джеймс в тот вечер – в ту ночь – обо всем знал? Так хорошо притворяться не может даже он. Нет, должно быть, они с Лидией узнали обо всем только в среду.
Я слышала, как Лин что-то говорит, но не могла сконцентрироваться на ее словах. Так сильно я была занята мыслью, действительно ли Мортимер Бофорт два дня скрывал от детей, что их мама умерла.
Я вспомнила опухшие, красные глаза Лидии, когда она стояла у нашей двери и спрашивала, где Джеймс. Пустой и безэмоциональный взгляд Джеймса, когда он смотрел на меня. И тот момент, когда он прыгнул в бассейн и перечеркнул все, что возникло между нами в ту ночь. Он убил нашу любовь.
По телу расползлась пульсирующая боль. Я отняла телефон от уха и включила громкую связь. Затем зашла в сообщения. Я открыла переписку с незнакомым номером. Там было три непрочитанных эсэмэс:
Руби. Мне очень жаль. Я могу тебе все объяснить.
Пожалуйста, вернись к Сирилу или скажи, где ты находишься, чтобы Перси мог тебя забрать.
Наша мама умерла. Джеймс слетел с катушек. Я не знаю, что делать.
– Лин, – прошептала я. – Это правда?
– Да, – шепнула подруга в ответ. – Недавно пришло официальное подтверждение, и через полминуты эта новость была везде.
Между нами вновь повисло молчание. В голове крутились тысячи мыслей. Казалось, ничто больше не имело смысла. Ничто, кроме чувства утраты, разом охватившего меня, и слова вырвались сами по себе:
– Мне нужно к нему.
Я впервые увидела серую каменную стену, окружающую поместье Бофортов. Въезд преграждали огромные железные ворота, у которых толпилась дюжина людей.
– Вот крысы, – пробормотала Лин, останавливая машину в паре метров от них. Репортеры моментально оживились и бросились к нам.
Лин нажала кнопку, чтобы заблокировать двери.
– Позвони Лидии, чтобы она открыла ворота.
Я была так благодарна подруге, что в этот момент она была со мной и сохраняла холодную голову. Не раздумывая ни секунды, она спросила по телефону, не надо ли меня подвезти, и через полчаса уже была у моего дома. Все сомнения насчет того, насколько крепка наша дружба, испарились в ту же секунду.
Я достала из сумки телефон и позвонила на номер, с которого за последние дни многократно звонили.
Не прошло и пары секунд, как Лидия взяла трубку.
– Алло? – Ее голос звучал приглушенно, как и в среду вечером, когда мы поехали к Сирилу.
– Я стою перед вашим домом. Не могла бы ты открыть ворота? – спросила я, закрывая при этом лицо рукой. Не знаю, помогло ли это. Репортеры стояли прямо у машины Лин и выкрикивали вопросы, которых я не понимала.
– Руби? Что?..
Кто-то постучал в пассажирское стекло. Мы с Лин вздрогнули.