Спасибо папе за коммунальную квартиру
Шрифт:
Олег отвел Галю за ручку домой. Я осталась ждать его в машине. Голова раскалывалась. Руки тряслись. Я закрыла глаза. Остаться наедине со своими мыслями тяжело. Они были неприятные, давящие, вязкие, страшные. Взять бы и избавиться от них. Забыть. Только не получалось.
– Не думал, что ты меня поддержишь. – Олег завел машину.
– Ничего я не поддерживала. Глупая она. Еще потреплет тебе нервы.
– Подростковые брыкания всегда тяжело переносить. Творят чего хотят. Ремня бы ей всыпать. Пашке
– Суровые методы воспитания.
– Зато доходчивые, когда уже слова не помогают. Разбаловало ее мать, вот она теперь никого не слушает.
– Конечно, во всем женщина виновата. – я устало потерла виски. – Олег, она похожа на тебя. Твоя дочка. А ты тоже никого не слушаешь. При этом требуешь от нее того, что не можешь сам сделать. Это бесполезно.
– Я слушаю других людей. Но делаю, как надо.
– Ты делаешь, как считаешь правильным. И ключевое слово «считаешь», что правильно для тебя, не обязательно будет совпадать с моей точкой зрения.
– Пойдем пройдемся. А то ты бледная какая-то. – сказал Олег, останавливая машину у стоянки рядом с парком.
– Голова раскалывается.
– Поэтому свежий воздух не повредит.
Много народу. Детвора играла на площадках, парочки сидели на скамейках, молодежь разбилась на стайки и что-то бурно обсуждали. Дедушка лет семидесяти с длинной седой бородой лихо разъезжал на роликах. Можно было только позавидовать его активности. А я себя чувствовала развалюхой. Было такое ощущение, что от меня осталась лишь одна оболочка, а внутри пустота.
– Валь, то что ты рассказала правда?
– Про Игоря? – уточнила я. – правда. Я с ним полгода встречалась. Любовь была сильная. Ждала от него ребенка. А перед ограблением в аварию попала. Сотрясение, руку сломала. Ребенок не пострадал. Тогда родители и узнали о моем интересном положении. Про аборт говорить поздно было. А там пришли из милиции. Говорят, что всех поймали. Я показания против давать не стала. Ушла в отказ. Ничего не знаю, ничего не ведаю. Да против меня и предъявить нечего было. Только на нервной почве ребенка потеряла. Пошли осложнения. В итоге детей я иметь не могу.
Я рассказывала всю это историю быстро. И не могла ответить себе на вопрос: зачем я это делаю? Как будто это интересно Олегу. Это никому не было интересно. Ошибка молодости.
– А родители как отреагировали?
– Вздохнули с облегчением. Проблемы закончились сами по себе. Моих друзей пересажали. Ничего больше не мешало учебе. Дурила я в одиннадцатом классе. Дальше экзамены, потом вступительные. Студенческая жизнь. С Борькой встречаться начала.
– Попыталась забыть, но не получилось. – заметил Олег.
– Почему? Вполне так успешно забыла. В последнее время только вспоминать начала. – возразила
– Ничего ты не забыла. Так, заморозила переживания, но не отпустила своего милого. Небось, мечтала, что он вернется и увезет тебя в северные дали. – сказал Олег. Мы вышли к пруду. Около воды было много людей. Стояли лотки с мороженным. – Будешь мороженное?
– Буду. – ответила я, хотя только начала согреваться. – Ты любишь мороженое.
– Жарко. – ответил Олег, пожимая плечами. – Зимой я его не ем. О чем ты мечтаешь?
– Не знаю. Пока не о чем. Живу и живу.
– А раньше?
– Не буду я тебе рассказывать о своих мечтах.
– Почему это? – удивился Олег.
– Потому что это личное.
– Какая скромная. Сегодня ночью была совсем другой. Может тебя в кровати спрашивать о личном, когда ты полностью открыта?
– Это давно было. А то, что ты хочешь сделать – это подло.
– Рассказывай. – он продолжал настаивать.
– Это глупо было.
– Но тебе это дорого, раз секретничаешь. Смеяться не буду.
– О доме на берегу озера, где мы будем жить с Игорем и растить ребенка. Глупая мечта. Я наивная была. А он поддерживал сказку.
– Отчего же глупая? У каждого свое место и не обязательно оно будет там, где выбрали родители. Каждый сам выбирает как жить и о чем мечтать.
– Но при этом навязываешь свое мнение детям.
– Так я же отец. Воспитывать их нужно. – горячо сказал он.
– Знаешь, ты счастливый человек.
– Еще какой счастливый.
Мы еще около часа бродили по парку. Постепенно я начала чувствовать, как холод и беспокойство отступали. На их место пришло спокойствие. Робкое, готовое в любой момент сбежать, но именно спокойствие.
– Сейчас тогда приготовим что-нибудь, а потом кино посмотрим. – заходя в квартиру, сказал Олег.
– Только не фильм ужасов.
– Нет, что-нибудь мягкое и ванильное. Нам ужасов нам сегодня хватит. – сказал Олег.
Дверь в ванную была закрыта. В комнате работал телевизор. Я и забыла, что мама и Полина должны были приехать. Они удивятся, что я теперь с Олегом. Чего-то быстро я с этой мыслью свыклась. А где были мои возмущения и мои планы, чтоб от всего этого избавиться? Где моя свобода?
– Ты чего морщишься? – спросил Олег.
– О свободе думаю. Продала ее за миску каши и мягкий диван.
– А ты считаешь, что я тебя ограничиваю в свободе?
– Да.
– И в чем же это проявляется?
– Ты решил, что я должна с тобой жить.
– Это мы уже обсуждали. Доводы я тебе привел. Дальше? А дальше молчание.
– Я хочу ходить куда хочу, встречаться с кем хочу.
– Ты обиделась, что я твою первую любовь отшил? Поезжай на вокзал. Думаю он там еще. Будет вам счастье. – хмыкнул Олег.