Спасите Галю!
Шрифт:
– Вы только не бойтесь, они не кусаются, не кусаются…
Но у Лукьяныча нервы не выдержали. Он увидел рядом щель между плитами, начал протискиваться в нее, раздирая потертый китель. Он рычал и брыкался ногами, еще мгновение – и он исчез из виду, только слышно было, как трещат, скрипят панели, и тут же послышался шум обвала, и груда панелей и лестниц начала оседать, вваливаться внутрь, погребая под собой Лукьяныча.
– Все, финиш, – сказал Жора, отряхивая с себя голубые глаза.
– Мы
– Свежо предание.
– Но он, может быть, жив.
– Вот сам и иди, – сказал Жора зло.
– Пойду, – сказал я, глядя в растерянности на развалины дома и не видя щели и отверстия, в которое можно было бы проникнуть.
А Жора пошел вдоль развалин, не оборачиваясь, будто забыл о Лукьяныче.
– Так нельзя! – крикнул я, догоняя его.
Жора не отвечал.
Потом остановился, глядя вверх.
Я проследил за его взглядом и увидел, что на высоте трех метров завал пересекает трещина.
– Жди здесь, – сказал Жора.
– Нет, – сказал я. – Только вместе.
Жора выругался и начал карабкаться наверх. Я помог ему. Потом Жора протянул мне руку, и я взобрался наверх.
Трещина была узкой – внизу темнота. Жора кинул туда камешек. Камешек застучал по плитам – значит, провал был неглубоким.
Жора посмотрел на небо. Небо было бесцветным, вечерним.
– Черт знает что! – сказал он. – Из-за этого болвана Галку погубим.
Но, видно, доброе начало в этом грубом на вид парне победило.
Он протиснулся в трещину, спрыгнул вниз, исчез из глаз. И тут же я услышал изнутри:
– Прыгай, тут недалеко.
Я послушался его. Каменная россыпь ударила по ногам, я ушибся, упав на бок.
Я зажмурился. Когда открыл глаза – вокруг была темнота. Еле-еле можно было угадать фигуру Жоры.
– Ты живой? – спросил он.
– Ничего, – сказал я.
– Тогда пошли. Нам надо вниз спуститься, его туда затянуло.
Жора пошел вперед, я поднялся, последовал за ним.
– Ты за стену придерживайся, – сказал Жора. – Здесь стена есть.
И в самом деле, справа была стена.
– Лестница, – предупредил меня Жора, и я угадал по тому, как его черная тень начала уменьшаться ростом, что он спускается вниз.
Я спускался следом, нащупывая ногой ступеньки.
– Осторожнее!
Одной ступеньки не было.
А вот и лестничная площадка.
– Никогда не подумаешь, что внутри есть такие пространства, – сказал я.
– Помолчи. Неизвестно, кто нас слушает.
– Кто здесь может быть? – сказал я, внутренне улыбнувшись: развалины не казались мне страшными. Дом как дом, старый…
Мы спускались по следующему маршу лестницы.
И в этот момент что-то
– Ты что?
Мягкие шерстяные пальцы ощупывали мои щеки…
Я пытался оторвать их от лица, а другая рука непроизвольно шарила по стене. Кончиками пальцев я нащупал выключатель и нажал на него.
Зажегся свет. Лампа под белым плафоном буднично освещала лестницу.
Горячие пальцы оторвались от моего лица – большая летучая мышь заметалась под потолком.
И исчезла…
Внизу стоял Жора, смотрел на потолок.
– Мутант, – сказал он.
Я почувствовал страшный упадок сил и опустился на ступеньку.
Жора подошел ко мне, нагнул мою голову, осмотрел шею. Провел по ней пальцами.
Потом показал мне пальцы. Они были в крови.
– Вампир, – сказал он. – Хорошо, что свет загорелся.
– Вампир? – Мой голос звучал глухо, я его сам не узнал. Словно говорил какой-то старик.
– Думаю, он много не успел отсосать. Пошли.
– Там могут быть другие?
– Могут. Зря я тебя взял с собой. Если боишься, вылезай.
– А Лукьяныч?
– Вот именно.
Мы вышли в низкий длинный коридор. Он был освещен такими же белыми круглыми плафонами. Двери были закрыты. На полу толстый слой пыли. У стены стоял открытый ящик с разноцветными погремушками. Из-за двери послышалась стрекотня пишущей машинки.
– Жора!
– Я слышу, – сказал он. – Иди.
– Но там кто-то есть.
– Иди, тебе говорят!
Но я все же приоткрыл дверь.
Там была полутемная комната. Свет в нее проникал из коридора. В разбитое окно потоком, достигая пола, вливалась груда кирпичей. На столе стояла пишущая машинка. Возле нее недопитая бутылка молока и кусок колбасы. Никаких других дверей в комнате не было. И ни одного человека.
– Не заходи! – Жора протянул руку, оттащил меня и захлопнул дверь. – Тебе жить надоело?
Сзади послышался треск. Я вздрогнул и оглянулся. Погремушки выпрыгивали из открытого ящика и падали на пол – как блохи.
– Идем, – сказал Жора.
В конце коридора была еще одна лестница.
В подвал.
Подвал был длинным и низким. Из труб капала вода, вода была на полу, по воде плавали широкие светло-зеленые листья кувшинок, но вместо цветов в воде покачивались колбы, наполненные розовой жидкостью.
– Лукьяныч! – позвал Жора.
В ответ – тишина. Мертвенная, угрожающая.
– Погиб он, – сказал Жора. – Зря мы сюда сунулись – сами не выйдем.
Но пошел дальше по подвалу, отбрасывая башмаками колбы и листья кувшинок.