Спасите меня, Кацураги-сан! Том 6

Аржанов Алексей

Мне доводилось переживать на своём опыте это чувство. Я тогда чудом не погиб. Мы с коллегами лекарями оказались в ситуации, когда все запасы целительской энергии у нашей команды были истощены, поэтому оперировать меня пришлось по старинке.

Больше такой боли я никогда в жизни не испытывал. Чувствительный человек с низким болевым порогом может умереть от шока, не выдержав такой нагрузки на нервную систему. Но Ясуда Кенши справился. Состояние, судя по данным «анализа», паршивое, но стабильное.

Значит, я смогу его вытащить из этой ситуации.

Только очень уж травмирующая эта операция. Судя по увиденной мной картине, боюсь, лапароскопом я не справлюсь. Придётся делать большой разрез — по классике. Но все дефекты, которые я нанесу скальпелем, будут успешно купированы лекарской магией.

А «анализ» тем временем показывал мне, что кроме перитонита, имеются ещё и признаки кровотечения. Похоже, агрессивная кислота разъела сосуд. Да и язва достаточно крупная, а из этого можно сделать только один вывод — её придётся иссекать.

Существует всего два способа вылечить перфоративную язву хирургическим путём. Либо ушить её, либо иссечь и только потом ушить. Но первый вариант не получится ввиду замеченных мной осложнений.

— Приступаю к операции, — объявил я, подготовил операционное поле и взял скальпель. — Выполняю верхнесрединную лапаротомию.

Я начал рассекать кожу и остальные оболочки передней брюшной стенки, обеспечивая себе доступ к желудку.

— Кацураги-сан, — прошептала Нода Тирико. — Ничего, если я задам вам вопрос?

— Ничего, вы не отвлекаете, Нода-сан, — ответил я. — Что хотели спросить?

— Почему вы говорите вслух о своих действиях? Рядом же нет ассистентов, — подметила она.

Я усмехнулся, осознав, что всё это время описывал ход операции вслух.

— Привычка, Нода-сан. Иначе мне будет скучно, — ответил я.

Операции — это рутина. Именно поэтому мне больше нравится терапия — там больший простор для мышления. В хирургии, конечно, тоже немало разновидностей клинических картин, но всё же операции почти всегда идут строго по протоколу.

— Если вам скучно, я могу поговорить с вами, — улыбнулась Нода Тирико.

— Это было бы очень кстати, — кивнул я. — Приступаю к иссечению язвы.

Я уже добрался до желудка и начал вырезать небольшой участок, который подвергся изъязвлению.

— Есть у меня одна история, Кацураги-сан, — начала Тирико. — Думаю, она вас очень удивит.

— Заинтриговали, продолжайте.

— Представляете, у моего двоюродного деда два года назад обнаружили рак желудка, — заявила она с какой-то неадекватной радостью в голосе.

— Э… — замялся я, удивившись её интонации. — Я соболезную, Нода-сан. Вовремя взялись за лечение? Заканчиваю иссечение язвы.

Я извлёк иссечённый участок желудка и поместил его в специальную ёмкость.

Его необходимо отправить на патологоанатомическое исследование, поскольку язвы часто малигнизируются — преобразуются в злокачественные новообразования.

— Да в этом вся соль истории, Кацураги-сан! — воскликнула Нода Тирико, попутно проверяя состояние Ясуда Кенши на мониторе. — Дед начал чувствовать слабость, его долго мучила изжога. Мы затащили его на ФГДС, где и обнаружилась опухоль. Как вы думаете, что в итоге дальше решил сделать мой дед?

— Приступаю к ушиванию язвы, — сообщил я. — Раз вы задаёте вопрос таким образом, значит, он принял какое-то нерациональное решение. Дайте отгадаю, не поверил, что у него рак?

Я начал накладывать глубокие швы между ранее наложенными швами-держалками. Руки действовали на автомате, поэтому разговор с коллегой я мог не прерывать ни на минуту.

— А вот и нет! — усмехнулась Нода Тирико. — Он поверил, но сказал, что лечиться не будет.

— Ох, — вздохнул я. — Распространённая картина. Отчаялся?

— Не сказать, что отчаялся… — задумалась она. — Просто принял это, как данность. И знаете, что он нам сказал? «Тирико-тян, Такео-кун, везите мне три ящика виски!». Вот, что он сказал.

Я всё никак не мог понять, эта история — драма или комедия. Но голос, которым Тирико изображала своего деда, заставил меня рассмеяться.

— Заканчиваю ушивание, перехожу к перитонизации сальникиом, — сообщил я.

После ушивания язвы необходимо было взять один из листков брюшины — сальник — и прикрыть им линию швов.

— Три ящика виски? — удивился я. — Необычное решение для японца.

— Мой дед всегда любил виски, поэтому, когда понял, что жить ему осталось недолго, решил, что можно оторваться по полной, — сказала Нода Тирико. — Не захотел проходить химиотерапию, поскольку решил, что это принесёт ему ещё больше мучений.

— И что же было дальше? — аккуратно спросил я, опасаясь, что эта история может в любой момент закончиться не самым счастливым образом.

Я привык бережно относиться к эмоциям пациентов и их родственников, поэтому автоматически задавал уточняющие вопросы крайне аккуратно.

— Дед выпил три ящика виски меньше, чем за месяц, — сказала Тирико. — У него появилась картина желудочно-кишечного кровотечения, и его экстренно доставили в хирургию.

Слушая Ноду Тирико, я приступил к очистке брюшной полости Ясуда Кенши от скопившейся там крови и соляной кислоты.

— А теперь главный вопрос викторины! — воскликнула она. — Как считаете, Кацураги-сан, что обнаружили на ФГДС?

— Вы ведь уже сказали, что у него началось желудочно-кишечное кровотечение, — подметил я. — Произошло изъязвление опухоли?