Спасите меня, Кацураги-сан! Том 8

— Ведите меня к пилоту! — тихо сказал я, чтобы не провоцировать панику.

— Тендо-кун, тебе помощь нужна? — спросила Тачибана Каори.

В другой ситуации помощь, может быть, и пригодилась бы. Но сейчас мне, скорее всего, нужно будет использовать лекарскую магию, а лишние свидетели тут ни к чему. Экипаж самолёта не поймёт, что я делаю, а вот любой человек с медицинским образованием запросто догадается, что помощь я оказываю, как минимум, странно.

— Сидите здесь, Каори-тян, — велел я. — Если понадобитесь,

Асакура Джун не проснулся даже после того, как самолёт тряхнуло. Интуиция подсказывала, что наш невролог умудрился выпить ещё перед вылетом. Эх, чувствую, он нам ещё устроит «весёлую жизнь» в Индии.

Быстрым шагом я прошёл через салон вслед за стюардессой. Самолёт шатало. Видимо, второй пилот не ожидал, что первый отключится.

— Почему нас так трясёт? — спросил я. — У второго пилота — это первый полёт?

Стюардесса взглянула на меня с абсолютной беспомощностью в глазах.

— У нас нет второго пилота, Кацураги-сан, — заявила она.

Твою ж… А вот это уже действительно плохо. Пока что мне неизвестно, что случилось с пилотом, но моя лекарская магия не всесильна. Вполне может оказаться так, что моих сил окажется недостаточно, чтобы привести пилота в порядок.

В прошлой жизни я обладал большим количеством навыков, но пилотировать самолёт мне не приходилось.

— Как так вышло, что у нас всего один пилот? — спросил я, пробираясь между рядов к кабине. — Насколько мне известно, пока что авиакомпаниям не выдано разрешение на присутствие лишь одного пилота в самолёте.

И дело не только в том, что один из пилотов может заболеть или пострадать. Нельзя исключать эмоциональные перегрузки, из-за которых пилот может не справиться с управлением самолётом. И кроме всего этого, он должен иметь возможность отдохнуть и передать управление коллеге хотя бы на какое-то время.

— Как же? — взмахнула руками стюардесса. — Совсем недавно ввели этот закон из-за нехватки кадров. Поэтому в нашей компании теперь несколько самолётов летают только с одним пилотом.

Странно, в моём мире этот закон так и не утвердили. Сколько же мне ещё надо прожить здесь, чтобы привыкнуть ко всем отличиям этой вселенной от моей прежней?

Стюардесса завела меня в кабину, и мой «анализ» тут же заработал на полную катушку. Вспотевший пилот держался за штурвал изо всех сил.

В моем прошлом мире были совершенно другие законы, и там не могло случиться подобной ситуации с пилотом. Но здесь всё обстояло иначе, и мне приходилось пристапасабливаться к обстоятельствам.

Как я понял, автопилот не работал из-за отклонения штурвала от курса. И из-за стрессового состояния, пилот просто не включил его снова. Мы попали в зону турбулентности, и самолет потряхивало. А а таких условиях заново автопилот было не включить. Поэтому сейчас приходилось вести самолёт вручную. Видимо, развитие авиационной промышленности здесь несколько отличалось от того, что было в моей прошлой жизни.

— Мне чем-то помочь? — спросила стюардесса.

— Нет, можете подождать снаружи, — ответил я. — Если понадобитесь, я позову. Пока

— Как вас зовут? — спросил я пилота, стараясь удержать его внимание, пока мой взгляд изучает его тело с помощью «анализа».

— Кирисаки Тацуми, — делая вдох на каждом слоге, произнёс он.

— Меня зовут Кацураги Тендо. Расскажите, что случилось, Кирисаки-сан, — попросил я. — Я могу вам помочь, но для этого нам придётся действовать сообща. Ваша задача — не терять концентрацию, продолжать полёт и разговаривать со мной. В остальном положитесь на меня.

— Хорошо, — кивнул пилот, с трудом проглотив сухой ком. — После взлёта я почувствовал, как начинаю слабеть. Такое бывало раньше, но настолько плохо я себя не чувствовал ещё ни разу. Дышать стало очень тяжело, будто мне грудь чем-то придавили…

— Боли в сердце есть? — нахмурился я.

— Да, только не уверен, что это сердце, — произнёс Кирисаки Тацуми. — Но жжение в груди просто чудовищное. От одной только боли боюсь потерять сознание.

Я пробежался взглядам по всем, даже самым мельчайшим сосудам сердца. Все коронарные артерии чистые, но перегрузка сердечной мышцы нарастает.

Чёрт… Только не это.

— Что думаете, Кацураги-сан? — спросил пилот. — Инфаркт? Боже, как же это всё не вовремя…

Можно подумать, что инфаркт может случиться вовремя. Только это не инфаркт. Знакомая картина, совсем недавно из-за этой болезни я отправил на пенсию своего бывшего наставника — Нагату Джиро.

А если учесть, что взлёты и посадки сильно влияют на состояние крови и её свёртывающей системы, диагноз очевиден.

— ТЭЛА, Кирисаки-сан, — произнёс я. — Тромбоэмболия лёгочной артерии.

Но не массивная, как это было у Нагаты Джиро. Если бы тромб закрыл просвет лёгочной артерии полностью, в таком случае пилот сразу бы потерял сознание или даже умер. Это заболевание часто приводит к внезапной смерти. И у пилотов встречается достаточно часто.

Не понятно только, как он прошёл медицинское обследование перед полётом! Каждого пилота должны тщательно проверять. А у этого тромбоз глубоких вен нижних конечностей. Невооружённым глазом это разглядеть нельзя, поражённые вены находятся достаточно глубоко. Но обычное УЗИ выявило бы эту проблему моментально.

Видимо, из-за перепада давления повысилась нагрузка на сосуды, усилился процесс тромбообразования, и оторвавшийся комок попал прямо в лёгочную артерию.

В прошлый раз, когда передо мной чуть не погиб Нагата Джиро, я ещё не пробудил свои лекарские силы, а потому мог помочь ему только медикаментозным путём.

Сейчас же я восстановил почти половину своих прежних способностей. А значит, есть шанс, что у меня получится спасти пилота ещё до посадки.

Иначе нам всем конец.

«Анализ» показывал, что главный ствол лёгочной артерии не поражён. Тромбы закрыли лишь её сегментарные ветви. Это несложно понять даже по давлению. Пока оно не стало падать, а это значит, что сосуд, несмотря на тромбоэмболию, продолжает функционировать.