«Спасите наши души»
Шрифт:
Из воспоминаний бывшего матроса К-8 Николая Семенова: «Поход был интересным. Нам рассказывали о тех местах, где мы проходили. Проводились диспуты, спортивные соревнования. При прохождении нулевого меридиана по Гринвичу я получил шутливую грамоту от царя Нептуна Питание было отличное... Во время похода некоторые из нас считали дни: кто откладывал тараньку, кто шоколадку. Мечтали о доме, отдыхе. А Алексей Чекмарев мечтал о том, как он будет участвовать в съезде ВЛКСМ. Он был избран делегатом.-»
Но мечты о скором возвращении продолжались недолго. Видно, и вправду несерьезным оказался приказ, полученный 1 апреля!
Масштабы и размах этого небывалого в истории отечественного флота учения потрясают: одновременно в моря и океаны вышли все четыре флота: Северный, Балтийский, Черноморский и Тихоокеанский. От Арктики до Индийского океана, от Атлантики до просторов Тихого океана происходило действие, подобного которому еще не было. Флот Советского Союза, поделенный на «красный» и «синий», выйдя в Мировой океан, маневрировал, атаковал, запускал в стратосферу гигантские баллистические ракеты. Высоко в небе над кораблями с ревом проносились армады крылатых ракетоносцев, в стылой бездне, повинуясь командам, скользили стаи атомоходов, каждый из которых залпом мог стереть в порошок пол-Европы. Мир замер, глядя на эту демонстрацию мощи и морского могущества, потрясенный... Отныне ни у кого не могло быть ни малейших сомнений: Страна Советов создала великий флот всех времен, флот, способный достойно противостоять всему остальному миру и испепелить любого, кто дерзнет сразиться с ним на океанских просторах. А потому сам факт организации и проведения этих глобальных маневров можно смело приравнять ко многим блестящим морским победам нашего флота Апрель 1970 года стал подлинным триумфом советского флота, триумфом, о котором еще скажут свое слово историки и напишут свои книги писатели. У этой победы были свои выдающиеся флотоводцы, были и герои этой невиданной битвы за океан, не все они вернулись домой...
Во время ночного сеанса связи 7 апреля командир К-8 капитан 2-го ранга Всеволод Бессонов подтвердил Москве получение радиограммы и доложил о начале выполнения приказа.
В тот вечер свободные от вахты матросы, старшины и офицеры, собравшись в 9-м отсеке, смотрели свой последний фильм со зловещим и предостерегающим названием «Наш путь во мраке»... Ах, если б кто-нибудь мог хоть на немного заглядывать в свое будущее! Скольких ошибок могло бы избежать человечество, сколько жизней можно было бы сохранить! Увы, этого нам не суждено...
Во мраке глубины стальная сигара атомохода, изменив курс, начинала свой путь в небытие и бессмертие-
Пожар в отсеке
Минули сутки, и очередной вахтенный офицер, заступивший на вахту в ноль часов, записал в вахтенном журнале: «8 апреля 1970 года Атлантический океан». Стрелки корабельных хронометров отмеряли уже последние часы до того мгновения, когда судьбы членов экипажа будут брошены волей рока на чашу весов жизни и смерти.
Чем запомнился оставшимся в живых офицерам и матросам тот трагический день? Тем, что после обеда в 9-м отсеке замполит провел партийное собрание, на повестке которого стоял один вопрос «О задачах коммунистов на период маневров «Океан».
День 8 апреля мало чем отличался от однообразной череды множества
— Особых указаний на вахту нет,—объявил он. — Все как обычно. Главное — сеанс связи
Курс лодки был 314°, скорость 10 узлов, глубина погружения 120 метров, дифферент 0,9° на нос, крен 0°. Пронзая толщу Атлантики, атомоход мчался на норд-вест в район предстоящих учений.
На 23.00, согласно распоряжению, был назначен очередной сеанс связи с Москвой. За полчаса до назначенного времени Фалеев скомандовал:
— Боцман, всплывай на перископную глубину! Дифферент два градуса на корму!
Стоящий рядом Рубеко оповестил экипаж:
— Всплываем на десять! Осмотреться в отсеках!
Лодка чуть заметно качнулась, и стрелка глубиномера плавно пошла влево.
— Акустик, горизонт? — обернулся Фалеев к рубке гидроакустиков.
— Горизонт чист! — раздалось в ответ и тут же срывающийся голос. — Дым в рубке! Аварийная тревога!
Мгновенно обернувшийся Фалеев увидел, как выскакивает из рубки гидроакустиков старшина 1-й статьи Брайченко, несший там вахту, а следом за ним в открытую дверь валит густой дым, стелясь над самой палубой.
— Толя! Пожар! — крикнул он уже подбежавшим к нему матросам. — Разворачивайте ВПЛ! Живее!
Вахтенный механик дернул у тумблера аварийной тревоги. Короткий, короткий, короткий... Сигнал аварийной тревоги буквально вышвырнул из коек подвахту. Набрасывая на ходу одежду, люди стремглав разбегались по постам.
В центральный пост одновременно влетели командир электромеханической боевой части В.Н. Пашин и зам. командира дивизии В.А. Каширский. Каширский схватил микрофон «Каштана».
Глубиномер показывал еще около ста метров. Из рубки гидроакустиков дым уже валил вовсю. Буро-зеленое облако быстро заполняло тесный отсек. На пульте вахтенного механика отчаянно мигала лампочка седьмого отсека.
— Пожар в седьмом! Горит регенерация! — кричал из репродуктора капитан-лейтенант Кузнеченко.
— А черт, — ругнулся замкомдив. — Этого нам только недоставало!
Матросы торопливо раскатывали по палубе шланги ВПА. В центральный вбежал командир корабля. Бессонова сигнал тревоги застал отдыхающим в своей каюте. Мгновенно оценил обстановку. Махнул рукой.
— Всплываем в надводное! Средний вперед! Продуть балласт!
Пашин тем временем уже командовал на пульт главной энергетической установки:
— Обе турбины 240 оборотов!
— Есть обе турбины 240 оборотов! — ответил пульт.
Еще несколько секунд, и из седьмого, заходясь кашлем, прокричали:
— Большая задымленность! Нечем дышать!
Пашин взглянул на командира.
— Пусть выходят! — распорядился тот.
— Включайтесь в ИПы и переходите в восьмой! — приказал командир БЧ-5.
Из смежных с аварийными отсеков докладывали о готовности по аварийной тревоге. На глубиномере было уже 16 метров.
— Поднять перископ! — распорядился Бессонов. Внезапно лодка стала стремительно заваливаться на нос, людей буквально сбило с ног.