Спасите ректора
Шрифт:
— Да вы всего-то на пять лет старше! — возмутилась от всей души.
— Думаете, меня воспринимают? Если бы не мои последние изобретения, цвет научного сообщества со мной и здороваться бы не стал. И если бы вас назначили на пост ректора, пошла бы волна возмущений. Разве совету магов это нужно?
— Ну, знаете ли! Что мне теперь, каяться в том, что из меня еще не сыплется песок?
— Зачем же? — Рей все-таки улыбнулся, снял очки и отложил на стол. — Наслаждаться жизнью, пока наука не стала единственным, что вам осталось.
— А вы? Вы наслаждаетесь?
Рей молчал. Только смотрел на меня утомленно. Наверное, в этот момент я для него опустилась куда-то на уровень младшего брата. Столько же шума и проблем. От этой мысли стало тоскливо.
— Меня устраивает моя жизнь, Аманда, — наконец, сказал он. — И о причинах я вам говорил. Поэтому давайте на этом завершим наш спор. Вам не стать ректором еще лет десять. Смиритесь с этим.
— Конечно, у меня ведь связей нет.
И вот зачем я это сказала? Хотела уязвить? После нашего вчерашнего разговора понимала, что Рей здесь не из-за красивых глаз или дружбы с королем, но не удержалась. Эх! Зато, кажется, попала в цель, потому что ректор нахмурился и уже не казался безмятежным.
— Вы, кажется, пришли извиняться? — холодно напомнил он.
— А? Да, точно, — опустила голову. — Прошу прощения, ректор Денвер. Мне жаль, что между нами возникли недоразумения. Обещаю больше не прикасаться к вашим приборам и…
— И все-таки снять проклятие с половицы. Я могу сам, конечно, но магия у вас специфическая, и мне не хотелось бы потом обращаться к проклятийникам, чтобы заклинание внимали уже с меня.
— Да, конечно. Уберу немедленно.
— Вот и замечательно. До завтра, декан Дейлис. У меня сегодня еще много работы.
— И по поводу конференции. Если вам неприятна моя кандидатура, я не обижусь, если…
— Аманда, — перебил меня Рей, — если бы я не хотел вашего участия, то не стал бы его вам предлагать. У нас не так много времени на подготовку, так что поторопитесь.
— Спасибо. И… не злитесь. И без очков вам лучше.
И поторопилась скрыться за дверью, пока не наговорила еще больше глупостей. Сняла проклятие с половицы, заперлась в своей комнате и придвинула к себе наброски, из которых должно было родиться мое выступление, но мысли снова и снова возвращались к Рею. Мне действительно было жаль. Возможно, если бы он кричал на меня, топал ногами, возмущался, мне бы не было так стыдно. Но, увы, Мышонок просто молчал. И от этого становилось только еще более тошно.
До самых выходных я упорно избегала ректора Денвера. Даже на совещании села на самый дальний ряд. Стоит признать, он тоже не делал попыток примириться. Хотя, нельзя сказать, что мы ссорились. Но все-таки каждый раз, когда видела его, было неловко. После пар сразу уходила на этаж выше к девчонкам или работала над текстом доклада. Ловила себя на мысли, что по поводу определенных утверждений хочется посоветоваться с Реем, но так и не пошла.
Зато в воскресение отвела душу за все мои страдания. Ровно в восемь часов мы с Энджелом встретились у входа в студенческое общежитие. Мой студент казался мрачнее тучи. Еще бы,
— И? Где эта ваша маркурина? — поинтересовался он.
— Идите за мной, — вручила ему большую корзину. — Наполните ягодами до самого верха — и можете быть свободны.
Мы миновали длинную парковую аллею и углубились на экспериментальные участки. Маркурину мы высаживали в строго отведенном месте. Она любила тень и влагу, поэтому и посадили её у небольшого озерца в тени деревьев.
— Вот, — указала Энджелу на ярко-красные ягодки. — Мелкая, конечно, но уже поспела. Из неё готовят некоторые очень редкие зелья, поэтому будьте аккуратны, не подавите. Удачи, студент Риад.
Я сама расположилась на скамейке с видом на озеро. Вид воды всегда меня успокаивал, помогал обрести душевное равновесие. Вот и сейчас я любовалась чуть зеленоватой водой, низкими ивами, полощущими в ней ветви, яркими птичками, которые вот-вот должны были покинуть наши края. К счастью, день выдался солнечным, и можно было насладиться им, мечтая о лете.
А еще с моей скамьи было отлично видно Энджела. Он, видимо, решил, что задача — легче легкого, потому что скинул форменный пиджак на траву, засучил рукава и… замер удивленно. Еще бы! Только что перед ним была целая поляна маркурин — и вдруг оказалось, что ягодки растут шагах в трех от него, а под ногами — только густая трава. Энджел сделал шаг — ягоды снова спрятались, щеголяя красными бочками подальше от него. Увы, студент Риад не мог похвастаться чистотой помыслов.
— Это вы! — развернулся он ко мне. — Вы заколдовали ягоды, чтобы отомстить!
— Слишком много чести, — фыркнула я. — Открою секрет, маркурина дается в руки только людям, у которых мысли чисты и безмятежны. А если же вами владеют гнев, мстительность, желание устроить кому-то пакость, собрать её будет крайне сложно. Но видите ли, в чем дело, Риад. Пока вы не наберете полную корзину, и шагу отсюда не сделаете, даже если мне придется следить за вами всю ночь.
— Вы сами-то её хоть когда-нибудь собирали? — продолжал пререкаться Энджел.
— Конечно. Хотите, покажу.
— Попытайтесь.
Я подошла к полянке маркурин и представила те красивые туфельки, которые я видела в столичном магазине. Увы, слишком дорогие, но такие прекрасные! Цвета топленого молока, на устойчивом каблучке, с белыми бусинками. Нагнулась — и подцепила маркурину, потому что мое восхищение было искренним, как и желание купить туфельки.
— Теперь вы, — с усмешкой приказала Риаду и вернулась на скамью, а Энджел решил взять ягодки хитростью. Он сел на землю, будто бы совсем не собирался их рвать, закрыл глаза и расслабился. Маркурина тут же показалась, подобралась к нему поближе. Прыжок — и десяток ягодок отправились в корзину, а все остальные спрятались среди зеленой листвы. Энджел снова замер, но теперь маркурина была умнее, если можно так выразиться о ягоде, и не показывалась там, где Энджи мог её достать.