Спаситель

Демина Карина

Пожирают.

Выходит, иным сказкам и верить можно.

— Я хочу знать, — Владыка копий заложил руки за спину.

А вот воины никуда не делись. Встали у стены и замерли золочеными истуканами.

— Знать… что ты планируешь делать? Да и как нам быть… что произойдет… что происходит? Точнее тут понятно… гнев богов, звезды… но надо ли молиться?

— Тут я тебе не помогу, — Верховный развел руками. — Каждый сам решает, надо ли ему молиться. Но вот войска надо привести в готовность. И да, город защищен, укрыт от небесного

огня, но только город… и вскоре об этом узнают.

Владыка копий был умным человеком.

— Придется запирать ворота… и кормить. Чем мы будем их кормить? Как долго это вовсе продлится?

— Передай ему, что многое зависит от того, насколько сильно нас заденет. От пары месяцев до четырех лет… в последнем случае в целом частота падения была более низкой, с локальными вспышками.

— От пары месяцев до пары лет, — озвучил Верховный.

— Чтоб вас… мы не выживем, — в глазах Владыки появилась тоска.

— Попытаемся, — Верховный надеялся, что голос его звучит в достаточной мере вдохновляюще. — Мы… попробуем увеличить… щит… чтобы хватило и на поля… надо будет как-то…

Город окружен стеной.

И достаточно запереть ворота, чтобы отрезать путь людям.

А вот поля… обнести стеной их? Выставить заслоны? Оцепление? Или…

— Я отправил гонцов… приказал докладывать… — Владыка быстро справился с собой, лишь коснулся иссохших рук, что все так же украшали его пояс, будто в этих вот потемневших кистях он искал силы. — Возможно, пока все не так и плохо.

Пока.

И время осталось… хоть сколько, да осталось…

— Если собрать зерно с окрестных деревень…

— А люди? — тихо спросил Верховный. — С ними что?

— Всех… все одно не спасти.

— Он дело говорит. Всегда приходится делать выбор. Гибель части популяции неминуема, но в данный момент можно провести коррекцию с удалением наименее ценных особей.

— И каким образом предлагаешь определять ценность?

— Комплексно. Основная масса популяции должна находиться в репродуктивном возрасте, при этом являясь генетически разнородной. Допустим…

Верховный снова ничего не понял.

И поморщился.

Потом. Он поговорит с маской потом. Сейчас нужно завершить беседу с Владыкой копий.

— Сколько у тебя людей? Тех, на кого можно положиться?

— Не так и много, — Владыка нахмурился сильнее прежнего. — Да и то… никогда нельзя быть уверенным в людях. Но пока… я отправил гонцов. Надо сосредоточиться на городе. Если снова вспыхнут бунты…

А они вспыхнут, ибо ни одно чудо не длится вечно. Да и не убирает все проблемы.

— … придется давить.

— Я скажу, чтобы в храмах объявили, что отныне всякий бунтовщик выступает против власти богов. И потому будет не просто убит, но принесен в жертву.

Этого почему-то боятся больше смерти.

Но не поможет. Надолго во всяком случае.

— Мы… на одной стороне? — задал Владыка вопрос, который

мучил его.

— Да.

Во всяком случае пока.

И он, поклонившись, отступил.

— Погоди, — удержал его Верховный. — Скажи… пусть её не оставляют. Ни днем, ни ночью, ни на мгновенье, поскольку… мне неспокойно.

Он приложил руку к сердцу.

— Предчувствие дурное…

Владыка не стал смеяться, даже не улыбнулся, ибо и у него наверняка имелись предчувствия.

— Рядом с ней всегда Ксочитл… и мой сын.

Хватит ли этого, чтобы защитить?

— Мне… возможно, скоро придется уехать.

— Куда? — подобрался Владыка копий.

— Щит небесный сам собой не расширится… надо… посетить иные… места.

Маска хихикнула. И смешок этот резанул нервы, померещилась в нем издевка. Над Владыкой, над самим Верховным, который ничего-то не знает, но исполняет сказанное золотой Маской. Померещилась ли… или же… впрочем, выбор невелик.

— Надолго?

— Скажи ему, что дорога в одну сторону займет несколько дней. Вам повезло. Здесь находился один из ведущих узлов. И если станции уцелели…

— Несколько дне в одну сторону. Сопровождение… кого сможешь дать. И отправлюсь я сразу после… разговора.

И вправду, чего медлить?

— Хорошо. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

Нет.

Но Верховный величественно кивнул. И шагнул на порог.

Императрица сидела на ковре. Без золотых одежд, в одной лишь легкой рубашонке, какую носят все дети, она выглядела тем, кем была — совсем юной девочкой. И Ксочитл бережно разбирала темные пряди волос, напевая песенку.

Она прервалась на мгновенье, смерила Верховного настороженным взглядом, и кивнула.

— Доброго дня, — сказал Верховный, низко поклонившись.

— Садись, — Императрица гладила детеныша леопарда и тот блаженно щурился. Второй же возился рядом, пытаясь поймать собственный хвост. И Верховный позавидовал зверям в их неразумности и неспособности осознать грядущее.

Он опустился на ковер. И Ксочитл отступила, впрочем, она замерла, не спуская с Верховного настороженного взгляда. А он отметил, что за прошедшие дни Императрица изменилась. Она вытянулась, при том похудев еще больше. И на лице её ныне выделялись лишь глаза — яркие и темные, что вода в ночном озере.

— Так странно… смотришь и ты, и не ты, — она протянула руку, тонкие пальцы скользнули по щеке. — Ты… можешь снять?

— Боюсь, что нет. Пока нет. Но я — это я…

— Ты спас людей.

— А это уже не я.

— Она?

— Да.

Кивок.

Недолгое молчание. И звереныш мяучит, тянется к руке, выпрашивая ласку.

— Рабы шепчутся, что мир идет к гибели…

— Рабы всегда ждут гибели мира, — возразил Верховный.

— И что щит небесный, он скоро не выдержит… что я не та, за кого себя выдаю. Откуда они знают?