Спаситель

Демина Карина

— Возможно, имел место сильнейший выброс энергии… скорее всего именно в ней дело. А уж заболевшие растения, птицы — это… эхо её. Люди оказались в эпицентре. Не повезло, — Маска говорил о том равнодушно. — Но ты сам знаешь, что городов множество, как и иных поселений. Так что кто-то да уцелеет.

— Как надолго. Ты ведь видел… если не небесный огонь, то все остальное… скверна. Болезни. Энергии эти… мертвецы…

— С мертвецами я не помогу, а вот со скверной стоит взять образцы. Это болезнь. И как любую болезнь, эту можно излечить. Надо бы собрать образцы… но позже.

— Урожай все равно пропал.

И не только этот… начнется голод, войны.

— Не без того, — согласилась Маска. — Во все времена человеческой истории случался голод. Да и войны бывали частенько. Эти беды человечеству знакомы. Преодолеете…

Верховный не нашелся с ответом.

— Кроме того, любая база когда-то являлась хранилищем.

— Вроде того, что… там? Где ты сделал меня… таким?

— Не совсем. Там скорее уж хранилище резервных копий. И то не уверен, что действующее. Оно довольно-таки старое, я бы сказал, даже устаревшее. Но не суть важно. Вы все одно не способны повторить те технологии. А вот на точке хранятся генетические образцы. И резервные технологии, которые когда-то я использовал. Возможно, выйдет запустить, скажем, бассейны биосинтеза. Водоросли размножаются быстро, как и грибы, а уж далее при переработке можно получить питательный концентрат…

Дорога снова сделала поворот, оставляя город позади. А с ним и черноту на поле. Она закончилась резко, словно бы кто-то неведомый провел по земле границу, через которую не смели переступить зараженные тьмой колосья. Трава здесь чуть побледнела, но дальше вдоль дороги поднимались обычные заросли сныти да крапивы, слегка припорошенные пылью. И это тоже внушало надежду.

Лошади, встрепенувшись, пошли веселее.

И люди отряхнулись, заговорили, сразу и вдруг. И кто-то даже рассмеялся, а Ицтли, привстав на стременах, устремил взор вдаль.

— Там река, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — На берегу остановимся…

— Солнце еще высоко… — Верховному не хотелось останавливаться. Напротив, услышанное гнало его вперед. Чем скорее доберутся они до места, тем…

— Это лишь кажется, господин, — Ицтли чуть склонил голову. — Вечера летом короткие. Да и еще один лес впереди. Соваться в него ночью… нехорошо. И устали, что люди, что лошади. Им нужно отдохнуть.

Наверное, он был прав.

— Да и мертвецов дождаться стоит бы, — добавила Маска. — Разве тебе не интересно, что там случилось?

Нисколько.

От реки тянуло прохладой. И Верховный, спешившись — коня тотчас забрал и увел Акти — подошел к воде. Берег в этом месте был полог, а травяной ковер добирался едва ли не до самой воды, оставив лишь по краю узкую полосу песка. Лошади фыркали и вздыхали, трясли головами и то и дело поворачивались к воде, желая напиться. Но воины не спешили подпускать их.

Ицтли прав.

Лошадей надо расседлать и выводить. Растереть, избавляя шкуры от пота и мелкого сора, и уже потом, когда остынут они, напоить.

На берегу вспыхнул костер.

Императрица, сев на покрывало, что бросила на землю Ксочитл, смотрела в огонь. Взгляд её был неподвижен…

— Смотри, — хитрая женщина не упустила момента. Она упала на колени перед девочкой, протянув той пару раковин. — Красивые, правда?

Ксочитл, что-то втолковывавшая Ицтли, обернулась и нахмурилась.

И

Верховный с сожалением отступил от воды.

— Я появилась на свет на берегу моря… ты видела море?

— Нет, — Императрица не спешила брать раковины, и женщина положила их на край покрывала.

— Оно большое. Огромное. Говорят, что у этой воды нет конца… что она протянулась от края до края мира. Море всегда разное. Иногда оно злится. Иногда…

Легла еще одна ракушка.

— Море приносит много всякого-разного. И дети ходят на берег собирать. Крабов. Ракушки. Их можно есть…

Императрица слушала.

— Иногда приносит что-то совсем иное…

— Почему ты думаешь обо всех плохо?

Этот вопрос, заданный спокойным детским голосом, заставил женщину осечься.

— Я?

— Тут, — девочка коснулась виска. — И тут…

Ладонь легла на сердце.

— Темное… ты думаешь обо всех плохо. И хочешь, чтобы им было плохо… ты злая. Почему? Красивая, но злая…

— Прошу прощения, я…

— Нет, — тон изменился. — Ты пришла ко мне говорить. Я буду говорить. Сядь.

Беспомощный взгляд, брошенный за спину.

И насмешливая улыбка Ксочитл.

— Я злая… потому что и они недобрые.

— Кто-то из них причинил тебе боль? — Императрица склонила голову и коснулась ракушки. — Мне говорили, что ты умерла. Но Верховный Жрец сотворил чудо и вернул тебя к жизни. Разве это плохо? Твой мужчина нес тебя на руках. Я видела…

— Он не…

— А твои глаза ищут другого. И все равно ты злишься. Почему?

Верховный остановился в нескольких шагах. Если женщина захочет причинить вред Императрице, он её убьет. Хотя, пожалуй, вряд ли она сможет, даже появись у нее подобное желание.

И сейчас её лицо исказилось.

Злоба?

Ненависть?

— Хочешь знать, маленькая девочка, почему я злюсь? Потому что… потому что я жила на берегу моря. С матерью. С отцом. С сестрами и братом. Я собирала ракушки и делала из них бусы. Я ходила на рынок, меняя бусы на всякие пустяки и была счастлива. В нашей деревне все были счастливы, пусть и не имели золота. зато у нас был жемчуг. И этого оказалось достаточно. Однажды пришел корабль. Он принес свирепых воинов, которые многих убили, отобрали жемчуг и сожгли дома. А кого не убили, тех согнали на корабль. Моему отцу обещали, что отпустят нас, если он принесет больше жемчуга. И он, и другие мужчины, раз за разом спускались ко дну морскому. Они принесли много. Но когда силы их иссякли, те люди лишь посмеялись. И отобрали самых сильных… хотя слабых уже не осталось. Потом мы плыли. В духоте. Тесноте. Мы болели и задыхались. И моя сестра умерла у меня на руках. Потом был рынок. И хозяин. Другой хозяин, который решил сделать из меня рабыню для утех. Меня учили… рассказать, чему?

— Тому, что сожгло твою душу.

— В первом доме, в который я попала, я пыталась привыкнуть. Забыть. Приспособиться… но я была не одна. И оказалось, что внимание хозяина стоит того, чтобы предать… тогда я поняла, что этому тоже надо учиться. Что, если я хочу выжить, я должна…

Она запнулась.

— Что? Убить? Ты убила своего хозяина?

— Хотела. Ему меня подарили. И я сумела понравиться. Я была такой, как ему нужно… я взошла на его ложе и вошла бы в его дом.

— И убила бы тех, кто мешает?