Спасители

Радригес Эмир

На скотомогильник фермер вернулся только через две недели, исключительно из любопытства. Будто по наваждению, он решил проверить, всё ли в порядке с люками. Клокот из недавних воспоминаний не давал ему покоя, все эти дни старик много размышлял, силясь осознать, как же быку удалось выжить.

Он прошёл на территорию скотомогильника. Приблизился к злополучной яме. И тогда, почти сразу, услышал движения, доносящиеся изнутри. Там определённо кто-то был. Тогда фермер подумал, что при полуденном свете он сможет разглядеть происходящее на дне. Он притронулся к замку, издав характерные

позвякивания, благо, не успев открыть, потому как нечто, обитавшее внутри, услышало. И заревело.

Старик отшатнулся от крышки. Свирепый рёв и будто бы насекомообразный клокот вырывались из под люка.

Рёв приближался. А потом об металлическую крышку что-то ударилось.

Нечто предпринимало многократные попытки высвободиться. Старик обеспокоился, что замок может не выдержать, и решил повесить более тяжёлый и надёжный. Крышка самого люка казалась достаточно крепкой.

Антон Витальевич вернулся домой и обсудил со своими сыновьями творящуюся на скотомогильниках чертовщину. Как же бык мог мало того, что выжить, но и научиться ползать по гладким бетонным кольцеобразным стенкам ямы?

Нет.

Это был уже не бык. Начиная от издаваемых звуков, заканчивая тем, что оно достаточно быстро передвигалось по яме с самого дна, до самой крышки…

Ничего толкового семейство придумать не смогло. Открывать люк они боялись. Можно было, конечно, быстро закинуть внутрь горючую смесь. Или предпринять ещё чего-нибудь хитроумного. Однако сошлись на мнении, что лучше дождаться, пока тварь сама не сдохнет от голода. Жрать ей там было нечего.

В конце концов, открывать крышку скотомогильника по нормам запрещалось ранее, чем через два года после сброса предыдущего биоматериала. Быть может те, кто придумал эти правила, что-то знали? Конечно, вряд ли это случалось на скотомогильниках регулярно… Но теория о самозарождении жизни теперь не казалась такой уж выдумкой.

В этот раз фермер решил не спешить.

Быть может, всё бы так и закончилось. И всё было бы отлично, если бы тварь не бесновалась достаточно громко, чтобы привлечь внимание снующих всюду любопытных детей!

Фермер ненавидел детей. Те часто лазили по его заброшенным постройкам, воровали яблоки и дразнились, когда он угрожал, что застрелит их из своей двустволки.

Быть может, это и сыграла против него, ведь чем сильнее запрещаешь – тем больше хочется. Ферма среди детей слыла местом, полным ужасов. Насмотревшись фильмов про маньяков и призраков, дети сочиняли самые разные слухи про «сумасшедшего фермера с горы». И поэтому, когда одолевала скука, дети шли в эти места, постоянно опасаясь увидеть злобного фермера с двустволкой.

Прошло немало времени, прежде чем дети смогли услышать странные звуки, доносившиеся из скотомогильника. К тому моменту тварь уже ослабла от голода, и Антон был уверен, что зиму она пережить не сможет.

Дети сильно напугались. По округе принялись разлетаться слухи.

Детишки любопытствовали и проверяли таким образом крепость своих нервов. Сначала паломничество являлось уделом исключительно самых смелых. Но не прошло и недели, как к месту стали стягиваться целые экспедиции. Дети быстро поняли, что из запертой ямы

никто не выйдет. А фермер наведывался к месту редко, поэтому не понял, что его облюбовали. Это было его самой главной ошибкой..

Дети дразнили тварь. Шебуршание в глубине ямы переходило на стуки и грохот об металлическую крышку. Кто-то явно стучал изнутри.

Но кто же? Кто там жил? Кто рычал?

Любопытство оказалось сильнее страха.

Главный местный заводила и сорвиголова решил прихватить с собой кувалду.

Под пугливое неодобрение своих друзей он разбил замок парой крепких ударов.

В тот злополучный вечер наружу и вырвалось оно. Корчащееся. Извивающееся. Вечно растущее…

Убежать почти никто не смог, но это потому, что тварь тогда была слаба. Отведав человечины, оно сразу окрепло и налилось свежими силами.

Истошные детские крики донеслись до фермы из леса – скотомогильник был недалеко. До Антона и сыновей тут же добралось мрачное осознание того, что же там произошло.

Сыновья бросились на помощь, похватав с полок ружья и кучу патронов. Назад они больше не вернулись.

Старик видел, как оно шло, брело и одновременно ползло по краю леса мимо фермы. Этот кошмар нельзя было описать словами: непонятная мешанина из органов, жил, костей… Тварь прошла мима, видимо, занимаясь преследованием убегающих выживших. Стрелять в неё старик не решился. Сыновья истратили на тварь много пуль. Но это их не спасло.

Вместо отчаянного сопротивления он трусливо спрятался в подполе, совершенно не зная, что делать дальше.

Он слышал, как позднее вдалеке разразились выстрелы. Как кричали люди, вселяя в его сердце ещё больше безнадёги и ужаса.

Кто-то пытался одолеть тварь. Безуспешно.

Бурная перестрелка ненадолго утихла, вскоре перенеслась в другое место, так же сопровождаясь криками ледяного ужаса.

После этого одиночные выстрелы доносились то тут, то там. Кажется, никто из пришедших не выжил.

Антон Витальевич наблюдал, как на двор спускалась непроглядная ночь. Как он становится всё беззащитнее в своей холодной норке. Как мышь, загнанная в угол свирепым хищником.

Когда совсем стемнело, то старик незаметно для себя задремал.

Но в ужасе проснулся от того, что прямо перед ним что-то громыхнуло.

Оно внезапно вернулось. Оно ползло мимо его дома, источая тошнотворный смрад.

Фермер, сотрясаясь от ужаса, как можно тише отошёл от дыры подальше, вжался глубже в подпол, лишь бы его запах не учуяла тварь…

Оно прошлось вдоль коровника, обнаружила дверь туда закрытой, попробовало ворваться внутрь, но видимо решило, что ещё недостаточно голодно. И тогда скрылось в темноте ночи, в направлении скотомогильников.

Больше старик не сомкнул глаз ни разу. Твёрдо решив дождаться утра. Потом, как немного рассветает, он намеревался уехать на пикапе в город. И уже там сыскать помощь.

– - Но одного меня здесь не оставили, -- сказал обрадованный своим спасением старик. – Сюда пришли вы, ребятки. Задайте этой твари огонька! Отплатите ей за моих сыновей!