Спасти диплом, угнать дракона
Шрифт:
Эйра Норингем любила затребовать к себе кого-нибудь из внуков (ну и меня тоже) и отчитать за очередную провинность, пока тот (или та) топтался на пушистом произведении искусства, не поднимая глаз и прикусив язык. Хотя, если внимательнее приглядеться, произведение было не только искусства. По кругу шла вязь из литер — заклинание призыва душ, шагнувших за грань. Ну и так, по мелочи: смертельные проклятия для тех, кто решит покуситься на жизнь и здоровье хозяина сей ценной вещи, пентаграмма запирающей клетки-ловушки, векторы силы… И все это перемежалось с листочками-цветочками.
Судя
Остальная обстановка была в лучших традициях чопорной эйры: портрет известного в прошлом веке композитора, обитое шелком кресло, шкаф и туалетный столик на гнутых ножках.
— Располагайся, — широким жестом предложила я. И добавила на всякий случай: — Ванная и туалет общие, в конце коридора. И да, шкаф лучше не открывать.
— Там может быть скелет любовника? — усмехнулся Вир.
— Если бы… — печально вздохнула я. — Со скелетом, даже ожившим, было бы проще договориться. Там обережник. Поэтому лучше просто не трогай дверцы шкафа, и все будет хорошо.
— Обережник? — Бровь Вира изумленно поднялась вверх. — Так этого демоненка обычно в шкатулки с драгоценностями поселяют. Или в сейфы.
— Поверь мне, для бабушки ее панталоны — большая ценность. Дороже только чепцы и перчатки.
— Учту, — кивнул Вир.
Посчитав, что моя миссия по размещению и инструктажу гостя выполнена, я отбыла. Но не прошла по коридору и дюжины шагов, как из-за закрытой двери бабулиной спальни раздалась краткая и емкая характеристика ситуации. Что ж, пусть альв и не говорил на всеобщем, но ругаться явно умел.
Не в силах удержаться от любопытства, я на цыпочках вернулась назад и прильнула к замочной скважине…
Вир стоял посреди комнаты, а в его вытянутой руке дергался бабулин лифчик. Причем не просто трепыхался, а брыкался, клацал зубами, прикрытыми кружевом, и в свою очередь норовил напасть.
Интересную вещь для своего воплощения выбрал обережник в этот раз. Хорошо еще, что не панталоны. Представив отутюженного и воспитанного остроухого с бабулиными внушительными панталонами в руках, я подавилась смешком. Помнится, когда я искала у эйры Норингем ее ведьминский гримуар, на меня напали перчатки. Я от них отбилась. Не сказать, что совсем уж без потерь. Клок волос они у меня, тогда еще тринадцатилетней, выдрали… А что уж тогда сотворили бы с альвом бабулины панталоны, лучше не думать…
Между тем Вир что-то вкрадчиво говорил на своем языке. Слов я не слышала, но обережник явно впечатлился. Потому как брыкаться перестал, а потом и вовсе поник, скорбно трепыхнувшись в сторону шкафа.
Похоже, обережник, заскучав, сам решил напасть на гостя, не дожидаясь, пока тот откроет дверцы его обители. Вот только он, видимо, не ожидал такого отпора.
Внизу раздался шум, я отпрянула от дверей, быстро проскользнула по коридору и спустилась по лестнице. Оказалось, что проснулся дядя Моррис.
Хроносы показывали полдень. После бурного утра хотелось отдохнуть где-нибудь в тени, но… Завтра нужно было идти на учебу, да не в чем: каблуки у туфель оторвались, сапоги давно просили каши. А снова
Оставшуюся половину дня я посвятила тому, что тратила деньги с умом. И под вечер у меня не было ни денег, ни, подозреваю, ума. Потому что потратила почти все, что было. Зато купила новые ботинки (в них сразу и переобулась, оценив удобство), потом заплатила за ремонт туфель и сапог.
Затем заглянула в библиотеку. Хоть учились мы всего третью неделю, нам уже успели задать целую кучу домашней работы.
С книгами под мышкой, с сумкой, в которой обретались три пары обуви, и голодным животом я пошла домой. В кошельке осталась пара медяшек. Я печально вздохнула, в который раз вспомнив присказку алхимиков: деньги, как спирт, быстро испаряются, легко растворяются и в чистом виде не употребляются. А до стипендии еще неделя…
— Замена в команде по громобою! Ректору эйловского университета удалось обойти закон! — кричал пацан, держа стопку новостных листков в одной руке, а другой рукой размахивая одним из них. — Сенсация! Варлок в составе игроков!
Я замедлила шаг. Сразу вспомнилось утро. Пронзительный, острый взгляд зеленых глаз. Кажется, именно его искали репортеры на причальной площади.
Я протянула медяшку парню и стала обладательницей типографского листка.
В самом верху его, прямо под заголовком «Новости задумчивого тролля», красовалась движущаяся магография альва. Того самого, которого я пару секунд лицезрела на площади. Его невозможно было не узнать, несмотря на черно-белое изображение. Правда, тут он был запечатлен в полете с молниями, летящими из ладоней.
«Сколько стоил ректору Варлок?» — гласило название статьи ушлого репортера.
Я невольно усмехнулась.
А дело в том, что эйр Ортридж, бессменно вот уже двадцать лет руководивший нашим университетом магии и чародейства, был мужчиной выдающимся. Во всех смыслах этого слова.
Начать с того, что ректор ни демона не смыслил в науке. Но в коммерции мог бы обойти любого дельца. Когда он сел в ректорское кресло, ему достался плохонький университет. Да что там плохонький. Откровенно дрянной и ветхий. С большими дырами в бюджете и репутации. Дипломы выпускников не котировались, стипендии выплачивались через раз. Преподаватели сбегали даже без благовидных предлогов. Уже шла речь о закрытии магистерии. И так их в столице было целых три.
Но эйр Ортридж первым же своим указом заставил всех преподавателей обзавестись орочьими переговорниками, а лучше — выучить язык степняков.
Вторым его приказом было создание лечебной и чернокнижной кафедры. Хотя до этого наш вуз был природно-техномагическим, некогда славившимся своими алхимиками и артефакторами.
А затем предприимчивый ректор предложил обучать… иностранцев. А точнее — орков. Исключительно на платной основе. С учетом того, что в других магистериях несчастные степняки должны были год угробить на изучение единого имперского языка, преимущество нашей магистерии, где курс читался на орочьем, стало очевидно. И сюда лавиной потекли адепты. С деньгами. Но если бы только с деньгами…